Конь в пальто и Попаданка в бронелифчике. Мария Николаевна Сакрытина
– она пьянила. По-хорошему, её надо было приравнять к наркотикам: сознание она точно меняла. Алина сама не заметила, как начала притопывать в такт ногой, а руки, словно по собственной воле, аплодировали.
Поэтому ничего удивительного, что кости под ногами – тысячи, миллионы – вдруг взмыли в воздух, сложились в скелеты и пустились в пляс. Музыка Цветика в прямом смысле поднимала мёртвых. Алину захлестнуло чудесное воодушевление, яркий восторг. Захотелось схватить барда в охапку, раскрутить – только бы лютню не выронил, только бы играл – и плясать с ним до упаду.
Цветик поймал её взгляд и, как исполнители на Ютюбе, закружился под свою музыку. В его глазах искрилось веселье, улыбка завораживала. Алина почувствовала, что улыбается в ответ, а в груди становится легко-легко, словно она проглотила облако – и пытается взмыть ввысь, к небу.
Она бы не удивилась, если бы именно это и произошло.
Тьма вокруг рассыпалась, как звёзды, мириадами светлячков. Нестрашно, ехидно улыбались черепа, воздух пах цветами, тропа под ногами сияла.
Пританцовывая, бард приблизился к Алине.
Улыбаясь, она смотрела, как он идёт к ней, и чувствовала себя так хорошо – как никогда в жизни!
Да, убойный галлюциноген – его музыка.
Продолжая улыбаться, Цветик протянул ей руку.
– Позвольте, моя госпожа.
Она не сразу поняла, что от неё хотят. А когда поняла, что Цветик приглашает её на танец, удивлённо подумала: «Да он же со мной флиртует».
И всё – её как холодной водой облили. Волшебство мгновенно сдулось, а бард из фигуры очаровательной в воображении Алины превратился в «он же мужчина, значит, козёл». Надо отдать Цветику должное, даже козлом он был вполне ничего.
Вздрогнув, Алина отпрянула. И бросила холодно:
– Нет. Я не танцую.
Улыбка Цветика увяла. Как и музыка пару мгновений спустя.
Бард опустил лютню. С тихим шелестом рассыпались скелеты. Погасли светлячки, снова сгустилась тьма.
Алина с вызовом смотрела на Цветика. А тот бросил один-единственный грустный взгляд и отвернулся.
– Простите, госпожа.
Она прикусила язык – наружу рвалась какая-то глупость. Она ни с кем не обязана танцевать, и разочарование какого-то барда ничего не должно для неё значить.
– Не стоит, – сказала Алина наконец. Голос звучал равнодушно, хотя внутри всё кипело. – Просто идёмте дальше. Если вы всё ещё не против меня сопровождать, конечно. Между прочим, далеко ещё?
Бард с грустной улыбкой подал ей руку. Алина посмотрела на неё, потом встретилась взглядом с Цветиком.
Тот опустил руку.
– Нет, госпожа. Уже вот-вот покажутся башни Зальцега. Это торговый город с ежегодной ярмаркой. Вы интересовались, где можно продать лошадь…
Алина кивнула, и, не глядя на барда, пошла по тропинке. Что-то в районе груди ныло, настойчиво, почти болезненно.
Это всё корсет.
Бард молча пристроился рядом, забросив на спину лютню. В очередной раз изменился лес, и скелеты исчезли. Стал накрапывать дождик.
До самого рассвета они с Цветиком не разговаривали.