Шуры-муры с призраком. Дарья Донцова
очень благоразумно.
– Он ни слова не сказал, что замыслил застрелиться. Я бы его отговорила!
– Если человек на самом деле решил уйти из жизни, его не остановишь.
– Я бы сумела, я бы смогла…
– Нет, дорогая, Никита так решил, надо уважать его волю.
– Зачем мне это, если его нет?
– Твой муж… Слушай, я стою у окна и не вижу, как сыщица выходит из подъезда. Она тебя на машине привезла?
– Да.
– На какой?
– Маленькая иномарка, смешная такая, синяя.
– Вон та? Глянь!
– Где?
– Слева, у бачков.
– Да.
– Почему Романова до сих пор не появилась? Черт!
Раздались шаги. Я в мгновение ока скинула туфли и босиком кинулась по лестнице вниз. Через пару секунд сверху послышался хлопок двери. Я опрометью донеслась до первого этажа, надела туфли, вынула из сумки телефон, приложила его к уху, вышла из подъезда, сделала несколько шагов, остановилась и начала энергично размахивать рукой и кивать, имитируя разговор по мобильному. Минут пять я изображала увлеченность беседой, потом села в свою букашку и резво укатила.
Глава 7
Едва я очутилась на проспекте, как телефон зазвонил по-настоящему.
– Как дела? – спросил Костин.
– Буду часа через полтора, – отрапортовала я, – дождись меня, я узнала много интересного и странного про Лауру Кривоносову.
– Я думал, с ней все, – удивился Вовка, – тело мужа нашли в морге.
– Приеду расскажу, – пообещала я, – и пусть Макс тоже останется.
– А он уже смылся, – пояснил Костин, – порулил к Кожевникову, его жена заяву настрочила о жестоких побоях.
– Ну и ну! – возмутилась я. – Михаил Павлович не хочет на супругу в суд за клевету подать? Макс уже несколько раз доказывал, что баба сама себе увечья наносит, чтобы мужа посадили.
– Любовь у него, понимаешь, – хмыкнул друг. – Чем больше женщину мы любим, тем меньше нравимся мы ей[3].
– Классик написал иначе, – захихикала я.
– Это мое личное авторское выражение, – засмеялся Костин, – оно целиком и полностью справедливо. Жду!
Я вытащила из уха наушник и начала перестраиваться в правый ряд. Дело к вечеру, но я все равно хочу купить тональный крем с румянами, надоело слушать от всех про свою бледность.
– Могу вам помочь? – спросила девушка-консультант, подходя ко мне.
– Да, – ответила я, – нужен тональник, самый светлый, без розового оттенка, но у вас тут незнакомые фирмы, никогда их продукцию не приобретала, боюсь покупать неопробованное.
– Страдаете аллергией? – предположила продавщица.
Я посмотрела на бейджик, прикрепленный к ее блузке.
– Вы правы, Света. Например, пудра «Ланком» прекрасно мне подходит, а от туши этой фирмы веки у меня краснеют. Губная помада «Avon» тоже подходит, хоть она и недорогая, а «Шанель» за хорошие деньги превращает
«Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». А. С. Пушкин, «Евгений Онегин».