Закаты (читать в октябре). С.П.
тебе шанс забыть колющие свитера с горлом и промокшие перчатки в городском автобусе. Вокруг тихо, лишь любопытные коты укоряют твою неспособность зажить уже завтра, без вопросов о странном вчера. И вот бы не уходить никуда, просидеть бы так до утра, не замёрзнув, чтобы случайный прохожий не задал свой неожиданный вопрос, забрав тебя у себя, так и не предоставив шанса рассказать себе, что пора заканчивать с хворью и наконец начать улыбаться в зеркало.
И домой уже не хочется. Хочется пойти куда-то, потому что знаешь, что куда бы ни пошёл – неизменно встретишь рассвет, который каждую следующую ночь будет стремиться к тебе всё быстрее, и небо будет светлеть всё настойчивее, и воздух как-то сразу меняться, заманивая тебя глотать его с наслаждением, как будто догоняешь что-то и смеешься по дороге, зная, что это что-то от тебя уже не убежит.
И ты шаркаешь потёртыми с прошлого лета ботинками по тротуару, следящему за такими, как ты, без дела болтающимися закатными вечерами бездельниками, заложниками собственных мыслей. В голове играет Kate Bush, и даже кофе в бумажном стаканчике уже не хочется купить. Всё знакомое превратилось в укачивающую глупость. Непременно хочется что-то начать.
И закат, кажется, ждёт тебя, чтобы ты успел загадать последнее желание на завтра и пустил себя танцевать по ночным и липким от вечерних сплетен улицам. И так хочется хотя бы раз никого не встретить.
И вся пыль с дороги и редкий шум неспящих ночных машин не изменят твоей уверенности в том, что вот-вот и произойдёт чудо, повторяющееся изо дня в день чудо, совершенно не зависящееся от тебя, да и для тебя не созданное, может, но неизменно останавливающее тебя в твоих глупых, царапающих горло мыслях, нерешительностях и сожалениях посреди хитрых сплетений городских развязок посмотреть на то, как начинается небо, сначала намеком, светло-голубым прищуром, а потом пением вдруг откуда-то взявшихся птиц и странной тишиной в свете.
Свет.
Тихий.
Тихий.
Ещё чуть-чуть, и будет лето. Кто-то изо всех сил нажмет на газ и помчится к нему по пустой магистрали. А ты легче вздохнешь и, шурша прохладным асфальтом, отправишься наконец к себе.
Потёртым ключом откроешь свою дверь и растерянно останешься в прихожей, подумаешь: стоит ли налить себе воды или отрезать кусочек чего-нибудь из пустого холодильника. Снова подойдёшь к окну, толкнёшь его, посмотришь, как дворовые коты с подозрением разглядывают мусорные контейнеры, усталые люди зевают в автобусах, а вчерашний полиэтиленовый пакет задумчиво летает по проезжей части, цепляясь за остатки ночного дождя на асфальте и твои неразборчивые мысли о чем-то, что, возможно, уже прошло, а значит, неважно, если только не вызовет улыбку со временем за ужином у окна.
Глупо улыбаться в небо, кому-то, кто нет-нет да и тоже посмотрит на него, задевая выдохом и опущенными в карманы ладонями твои надежды быть выслушанным. Губы обветренные, мысли спутанные, но воздух уже тёплый, а значит, уже можно кому-то не звонить.
Июнь
И