Факап. Михаил Харитонов
задачи это сознание воспринимало как её исчезновение. Было что-то, и его нет. Чик – и всё. Вот этим самым чик-чиком оно и было заполнено. Не знаю, как тут лучше сказать. Слов у нас таких нет.
А потом – хотя какое там «потом», там и «сейчас»-то никакого не было – кто-то взял маленькую часть этого пространства и переместил в другое. Которое не было ни треугольным, ни квадратным, никаким. Оно было свободным. И там были лаксиане.
Не знаю, кто они, как выглядели и что они делали. Таких слов у нас нет совсем. Одно я понял: лаксианские ключи и прочие артефакты для них – всё равно что для нас камни и палки. То есть что-то очень простое, элементарное. Которое можно взять и применить. И они применяли. Для каких-то целей, которые мы тут не можем не то что осмыслить – вообразить себе не можем. В принципе.
В конце концов ключ прикончил какую-то очередную задачу и в результате оказался здесь. И больше ничего не было, потому что лаксиане остались там, где свобода, а он оказался в каком-то заплесневелом углу нашего родного космоса. Но кусочек сообразительности не огорчился. И не обрадовался. Ему было нечем радоваться и огорчаться. Он снова перестал решать задачи и стал решать отсутствие задач.
Потом появился человек. Он нашёл ключ и стал его хозяином. Очень простым образом. Он поставил ключу задачку прервать все виды коммуникации между ним и всеми остальными сознаниями, кроме одного, его собственного. Ключ выполнил – и как бы оглох. То есть стал слышать только Комова – потому что это он и был.
Ключ снова стал решать задачи. Только теперь они шли исключительно от Комова. Пока не случилось что-то совершенно непонятное: ключ не смог прервать процесс. И другие, уже прерванные процессы снова возобновились. В том числе и контакт с другими сознаниями. Вот как, например, с моим.
Ну, это я потом сам допёр. Орёл наш, Геннадий Юрьевич, попал под луч вероятностного инвертора. А эта штука, собственно говоря, творит чудеса, то есть события с отрицательной вероятностью. Вот оно и произошло, и что характерно – в самом нежелательном для него смысле. Причём, похоже, Комов не понял, что случилось с его ценным имуществом. Видать, в этот самый момент его и вырубило. А потом его с вещичками разлучили, ну и сам он был, мягко говоря, не в форме. То есть так и не узнал, что его маленький треугольный друг перестал хранить верность. Поэтому Комов и попросил меня прихватить его вещички, ничего с моей стороны не опасаясь. Типа – посмотреть дядя Яша на них может, а воспользоваться – нет.
Разумеется, я и не собирался пользоваться. Зачем мне лаксианский ключ, тем более чужой? Абсолютно незачем. Хотя, конечно, в хорошем хозяйстве лишних вещей не бывает, но не таких же. Я человек ответственный. В нормальном состоянии, разумеется – когда я трезвый, бодрый, в здравом уме и твёрдой памяти.
Но я же спал. А со спящего какой спрос?
Никаких сообщений. Волнуюсь, если честно. Как-то уже привык к мысли, что меня отсюда вытащат. Даже начал думать, стоит ли оставлять этот текст. Фактически, сам на себя донос пишу. С другой стороны, стирать его как-то глупо. Ладно, сделаю так.