Южный Крест. Валерий Поволяев
не останавливая корабля. За борт бросили шланг, подключенный к насосу, чтобы подать воду прямо на палубу, под катера, разогретые так, что на них можно было жарить яичницу, одну на весь пароход.
Протереть палубу одного из катеров, чтобы чистая была и чтобы мухи на зубах не хрустели, потом полить ее подсолнечным маслом – желательно первой выжимки, душистым, – а потом расколотить штук двести «куриных фруктов»… Через пять минут может обедать весь рефрижератор, даже те ребята, которые парятся в машинном отделении… В том числе, по ломтю яичницы достанется и сотрудникам компании «Юниверсал фишинг», которой принадлежали водолазные катера, а также работникам горного предприятия, чьи железные манатки лежали в трюме, громоздились терриконами, похожими на караульные вышки, и при всякой волне, даже малой, гремели, будто немытые алюминиевые кастрюли и по ночам мешали спать…
Отправленный за борт шланг тут же оседлал чернявый ловкий матросик, очень похожий на лилипута, с быстрыми движениями, ткнул пяткой в резиновую шайбу, прилаженную к насосу, в то же мгновение захлюпал воздухом, сыто зачавкал мотор, шланг напрягся и едва не выпрыгнул из-под лилипута, но тот хорошо знал, с кем и с чем имел дело, ухватился за шланг двумя руками и неожиданно прокричал гулким низким басом, явно доставшимся ему по недоразумению, бас этот должен был принадлежать другому человеку, головою упирающемуся в облака:
– Подгребай, народ, под шланг – пора освежиться перед обедом!
Освежились все, кто хотел – и капитан с дорогой пенковой трубкой, и Москалев, и даже перемазанный маслом механик, выскочивший на волю из тесной железной табакерки, набитой машинами и механизмами. А уж о простом люде, свободном от вахты, речи вообще не было.
Обливались прямо в одежде, в тельняшках с длинными рукавами и в брюках, но пока иной бравый мореход, стартуя от кормы, добегал до носа, одежда на нем не только высыхала, но и делалась вроде бы как выглаженной: на штанах с тельняшкой ни одной мятой складочки, одежда на теле сидела ровно, словно бы ее только что искусно отутюжил опытный портной.
Рефрижератор шел по самой середине Тихого океана. Если бы выдалась остановка, то они бы обязательно порыбачили. Голубого марлина, конечно, вряд ли бы поймали, но пару чушек весом килограммов в двадцать – двадцать пять каждая, точно бы изловили.
Хорошо стоять под тугой морской струей, вырывающейся из шланга, глотать приятную соленую горечь, растворенную в воде, отцикивать ее за борт, ахать, взвизгивать, мычать, охать, блеять, кукарекать, ворковать, крякать, каркать, вскрикивать, рычать от восторга, петь, смеяться, кашлять, фыркать, – под шлангом раздавались все звуки, памятные с детства, с отчего дома…
Как мало, оказывается, надо, чтобы человек почувствовал себя счастливым.
В самый разгар обливания из рубки по громкой связи пришел неожиданный приказ капитана:
– Выбрать шланг из-за борта!
И сразу радость смолкла, на смену ей пришел сдавленный скулеж мелких волн, раздавленных тяжелым телом рефрижератора.
– Он