Избранная проза. Рассказы, эссе, заметки.. Борис Комиссаров (Ракитский)
с детства. «Мы уж доживём по-старому, – говаривала она, – а вы живите по-новому». Олег сам расспрашивал бабушку и выучился у неё двум молитвам – «Отче наш» и «Богородица-дева, радуйся!»
Пришла к нему в душу надежда. Но надежда эта ни на чём не стояла. Олег ощущал, что эту надежду он придумал для себя сам. И вера его вскоре зачахла, не разгорелась. Верх взяла другая внутренняя тяга – опираться на собственные силы, на добрые душевные отношения с другими людьми.
В этом внутреннем выборе и до сих пор коренилось его отношение к вере и верующим. Житейские трудности, тяготы пригибают людей, точат, обмеляют души, внушают чувства слабости, бессилия, безнадёжности. И всё труднее опереться на других людей, всё более одиноким становится человек. И в доходящем до крайности одиночестве опирается на веру и надежду, не имеющие никаких под собой оснований, кроме одного – без них человеку совсем хана.
Всю жизнь, до теперешней вот старости Олегу Ивановичу тяжело было входить в храмы. Бывало, экскурсовод рассказывает об архитектуре или исторических ценностях храма, а Олег Иванович смотрит в угол слева от входа. Там молятся старухи в чёрном. Пытаются стать на негнущиеся уже колени. Это ровесницы его матери и тётки. Остались без мужей и сыновей. Без жизненной опоры. Какую опору им предложить? Не видел Олег Иванович в окружающей жизни подходящей опоры для них. Недостаточно осталось в нашем народе людей с душой и достоинством. Значит, оставалась для этих старух одна защита – иллюзия, один защитник – Господь.
Если вера помогает людям поддерживать доброе в себе, то не следует её рушить. Как говорится, за неимением лучшего.
Году где-то в 1990-м в московском клубе «Перестройка» одно их заседаний было посвящено проблемам возрождения общественной морали и духовности. Среди ведущих выступавших были священники Александр Мень и Глеб Якунин.
Публика в «Перестройке» собиралась в основном научная, образованная. Поэтому с большим недоумением и в штыки встретила суждения священников о том, что духовное возрождение России после тоталитарного режима может произойти не иначе, как при ведущей роли Русской Православной Церкви. Олег Иванович был среди тех, кто давал тогда отпор Александру Меню и Глебу Якунину.
Прошло с тех пор 20 лет, и прояснилась подлинная природа церкви. Ничего хорошего в её современной деятельности Олег Иванович не видел. Своё отношение к вере и к верующим навсегда отделил от своего отношения к церкви.
Есть такой закон природы: «Старость – не радость».
Ощутил это и Олег Иванович. Стал похварывать. В очередь выстроились недомогания, легализовались болезни.
Накануне операции, которая предстояла Олегу Ивановичу, позвонил Серафим Порфирьевич. Поговорили о делах и новостях. Затем Серафим Порфирьевич сказал:
– Олег Иванович! Вы только не падайте духом! И ещё… – он замялся. – Позвольте мне помолиться за Вас…
Олег Иванович растерялся.
– Ах, Серафим Порфирьевич, Серафим Порфирьевич!