Сколько ты стоишь?. Мария Николаевна Сакрытина
убери их отсюда, пожалуйста».
Я и убрала – мы вместе поехали в загородный дом Елены, подарок Эрика. Там нас не ждали, и дом следовало подготовить, а меня охранять… В общем, я навела туман в мысли гвардейцев, а потом ещё и слуг. И, оказавшись, наконец, у горящего очага (правда, в людской, но я не привередливая), переключилась на Елену. Оставлять её в борделе одну? Ну уж нет. К тому же, и мне было интересно посмотреть на этого Глостэра.
Елена волновалась: она впервые была в подобном месте, она не привыкла убеждать шлюх (а именно убеждать ей, я была уверена, и предстояло), она боялась соглядатаев Эрика, боялась, что что-то пойдёт не так, боялась выглядеть смешно, боялась…
Как перед появлением Эрика в школе – тогда она тоже молилась, потому что боялась. Даже стерва – даже эта стерва, которая шипит на брата и крутит хвостом перед влюблённым в неё королём-завоевателем – даже она иногда боится. Я видела, как бледная (настолько, что стал виден серый слой пыли, который дождь смывал подтёками – некрасиво, лицо получилось полосатое), усталая, мокрая Елена вошла в главное здание богатейшего вейстерского борделя. Её попытались остановить стражники – наверное, решили, что она слишком бедна для такого дорогого заведения. Елена окинула их царственным взглядом, сбросила особо надоедливому на руки свой дорожный плащ и пошла дальше.
Я следила за ней: как она идёт по длинному коридору, как отворачивается от улыбающихся слуг, как потерянно осматривается. Как щурится от яркого света, оказавшись в главном и, конечно, прекрасно освещённом зале. Здесь клиентами были только женщины, а слугами – только мужчины. И о, это были дорогие, знатные женщины – они даже не заметили появления Елены. Приняли её за одну из служанок, быть может?
Они смеялись, переговаривались, обсуждали прислуживающих им наложников (я буду использовать это слово, ибо мне оно привычнее – в моё время женщинам не позволялись подобного рода развлечения, а в гарем мужчины могли попасть только евнухами; часто они и становились наложниками для хозяина). Мне было странно смотреть на всех этих шикарно одетых светских кошек, ещё совсем не старых, красивых, модных – как их отпустили мужья? Но да, это же Вейстер и его свободные нравы – веяние юга и влияние севера. Гремучая смесь. Елена по сравнению с ними была серой мышкой, особенно не успев переодеться после дороги.
Мимо клиенток сновал туда-сюда распорядитель, выслушивая пожелания и принимая ставки. Наибольшей популярностью пользовался, как я поняла, сидящий в центре зала юноша – он перебирал струны лютни. У него красиво получалось, и сам он тоже был красив, но словно скрыт от меня завесой тумана. Обычно это означало, что этот человек или кандидат в праведники, или в мученики.
Я нашла взглядом Елену: она озиралась, но распорядитель, как и слуги, упорно обходили её стороной, и силийская принцесса, недовольно фыркнув, снова, уже внимательнее, осмотрела зал. Я полагала, что сейчас она остановит кого-нибудь и узнает про Глостэра. Но Елена, вдруг прикипев к чему-то взглядом, направилась целеустремлённо… к тому музыканту, ласкающему