Похищенная партитура. Гоар Маркосян-Каспер
пытался прочесть еще что-то.
– Знаешь что странно, этого музыканта зовут точно так же, как и нашего болонского хозяина, – заявил он вдруг.
– А что тут странного! – воскликнула Диана. – Ты что, не помнишь, как называется наша квартира: «Акоммодационе Верди»? Все логично..
– Ну, еще непонятно, он ли это, или однофамилец.
– Наверняка он. Как здорово! Может, он покажет нам партитуру?
Ответить Калев не успел, потому что в вагоне началось шевеление, пассажиры потянулись к карманам, начали открывать сумочки. Диана огляделась – по коридору в их сторону шел высокий широкоплечий брюнет в мундире.
Калев тоже заметил его, и ударил себя рукой по лбу.
– Я забыл прокомпостировать билеты, – произнес он замогильным голосом.
Из вагона супруги Кару вышли в растрепанных чувствах – кроме того, что штраф нанес немалый урон их бюджету, они еще ощущали себя униженными. Они ведь прекрасно знали, что билеты необходимо прокомпостировать, неоднократно ездили на региональных поездах, можно даже сказать, в основном на них и ездили, ибо те, хоть и медленные, были… ну не то что совсем дешевыми, но значительно дешевле скорых, а супруги экономили на всем, иначе они никак не могли бы два-три раза в год посещать свою «духовную родину». На этот раз, чтобы достойно отметить день рождения любимой жены, Калев выложил весь гонорар за только что вышедший роман, и винил теперь себя за рассеянность. Уговоры Дианы, что причина не в нем, а в наводнении, которое вышибло их из привычной колеи, не действовали, супруг был безутешен.
Но если Калев обвинял только себя, то Диана кипела от ненависти. Какой все-таки гад этот контролер! Он же видел, что имеет дело с чужестранцами, и притом с такими, которые, чтобы проявить уважение к его стране, выучили итальянский… тут она немного преувеличила, выучил один Калев, но разве этого мало? Калев извинился перед контролером на своем красивом итальянском, грамматику он знал плохо, но произношение у него было великолепное. А когда муж предъявил билеты, стало очевидно, что они не «зайцы», ведь не могли же они вернуться обратно в Венецию, чтобы во второй раз ими воспользоваться. Даже коротышка вступился за них, стал пререкаться с контролером – у Дианы создалось впечатление, что они знакомы – говорил, что это туристы, надо их простить, но контролер только кивнул в сторону англичанина – вот, дескать, тоже турист, но знает, как положено, и невозмутимо, можно даже сказать, с садистским удовольствием выписал штраф.
– Чтоб он сдох! – подумала Диана.
Всю остальную дорогу коротышка старался спасти репутацию соотечественников, он извинялся за поведение контролера, объяснял, что начальство требует от них «результатов», а затем постарался перевести разговор на другую тему, спрашивал, откуда гости, радостно воскликнул: «О, Эстония, Таллин, знаю!» Выяснив, что Калев писатель, он возбудился еще больше и признался, что тоже пишет стихи и даже выпустил два сборника. В итоге, ему удалось вовлечь Калева в беседу, правда, говорил, в основном, коротышка, он успел