У мести горький привкус. Наталья Ведерникова
нахожу его весьма странным, пошлым и даже вульгарным, не понимаю всех метафор, в которых модные нынче режиссеры пытаются выразить определенные идеи.
Она начала обмахивать себя веером, как светская львица на приеме у высокопоставленной особы. Шинед это показалось немного забавным.
Мимо них проходили десятки гостей, парами и поодиночке, иногда и целыми компаниями. Бурно переговариваясь, тихо перешептываясь, громко смеясь или целуясь и обнимаясь, они направлялись к сцене, где разыгрывалось очередное представление. Некоторые группы жались вдоль стен и вели непринужденные беседы, не отвлекаясь на лицедейство, происходившее на театральных подмостках. Жены уважаемых чиновников разговаривали друг с другом, объединившись в тесный кружок. Их мужья, располагавшиеся неподалеку, также беседовали между собою, иногда, впрочем, бросая короткие взгляды в сторону своих достопочтенных супруг.
Гости, практически все, выглядели просто великолепно, и один наряд казался красивее другого. Складывалось впечатление, что вся толпа в зале состояла из блеска золота и драгоценных камней, шуршала парчой и атласом, утопала в мехах и перьях. Разумеется, здесь собрались самые видные представители различных кланов и сословий: верхушка аристократии, военная знать, а также политические «акулы», диктовавшие волю не столько вампирам, сколько расе людей.
После спектакля, который находился в самом разгаре, должен состояться бал в честь праздника, и Шинед ждала его с особым благоговейным чувством. Танцы, безусловно, отвлекут ее от тяжелых раздумий, не оставлявших ее после увиденной сцены из жизни ведьм. По сути, спектакль – всего лишь ширма, это был повод убить беззащитную девицу, завуалировав все под тщательно придуманную роль и действо, где иначе невозможно.
– Что-то я давно не видела твоего отца, моя милая, – прощебетала Циния, плавно взмахнув кистью руки с веером. Она тоже будто играла роль, как на сцене театра.
Шинед бросились в глаза два кольца, надетые на безымянный и указательный пальцы ее бабки. Они имели массивные камни алого и зеленого цветов, словно кричащие о своей цене, и были изготовлены великолепным ювелирным мастером.
– Он беседует с лордом Аллоизом, бабушка.
– Да? Не понимаю, о чем можно беседовать с этим стариком, давно выжившим из ума.
Циния всегда отличалась прямотой, она была не из тех, кто боялся сказать правду в лицо. Называя Аллоиза Каритхана стариком, сама она выглядела немногим моложе его, а, по сути, такая же древность, как и он. Только разум ее был чист и светел, как у юной девушки, а лорд Аллоиз давно утратил способность мыслить здраво.
– Где же они? Я их не вижу, детка. Не могла бы ты позвать мне твоего отца? Я хочу перекинуться с ним парой слов.… А… вот он и сам идет. Отбой, Шинед.
Действительно, видимо, изрядно устав от сумасбродного лорда, этого динозавра среди вампиров, который являлся к тому же отвратительным собеседником, Валентин присоединился к компании своей матери