Жизнь, которая словно навечно. Часть 2. Анастасия Дмитриевна Рубанова
Она не поднимала головки, и Рудковски осторожно, чтобы не напугать сестру, подошла ближе. Девушка понимала: Мелания заметила гостью, но продолжает настырно игнорировать ее присутствие. Тогда Катерина присела рядом и взяла малышку за руку.
Ручка Мелани теперь не была такой крохотной, как в те дни, когда девушки виделись в последний раз. Рудковски нежно сжала запястье сестры и тихо сказала:
– Привет, малыш.
Мелания не ответила. Она даже не сделала вид, будто услышала зов. Катерина смутилась, но тут же решила: может, девочке просто надо привыкнуть?
Уже через пару минут малышка аккуратно сложила формочки для фигурок в корзину, а после – с жестокостью, поразившей Рудковски, – разбила поделки и пошла прочь.
– Мелани! – окликнула сестру девушка. Малышка не остановилась, но Катерина не думала отступать. – Мелания, куда ты бежишь? Пожалуйста, подожди меня.
Сестренка немного замедлила шаг, однако все еще продолжала идти. Рудковски, давая девочке фору, плелась позади и аккуратно выуживала, что у бедняжки – кроме очевидного – произошло.
Внезапно Мелания развернулась, и взгляд ее напомнил оный у куклы из фильма ужасов. Катерину бросило в дрожь.
– Ты меня бросила, – отчеканила Мелани каждое слово, добавляя в тон ноты зловещности. – И мама меня бросила. Вы все меня бросили.
Рудковски не знала, что и сказать. К ее ужасу оказалось: Мелания не просто выросла, но смекает больше, чем положено в ее возрасте. Уберечь девочку от трагедии вряд ли получится.
– Но, малыш, никто тебя не бросал.
Катерина присела. От глаз ее, как от глади воды, отражался мерцающий блик. Мелания, на редкость чуткий ребенок, явственно различила чувства сестры и сама вслед за ней поджала губу. Через пару мгновений гидрант накопленных слез было не остановить.
Рудковски, не вставая с корточек, поманила малышку к себе, и та, заключенная в объятья ангела, впервые за долгое время нашла укрытие. Сестры просидели, не меняя поз, до тех пор, пока каждая не успокоилась. Затем старшая ухватила малышку за плечи и прошептала, что любит и будет любить ее несмотря ни на что. Заявление, верно, чуть успокоило Мелани – она вытерла слезы и, покормленная верой, покивала в ответ.
Наконец Катерина взяла сестру за руку, и они неспешно пошли домой. С каждым шагом Рудковски все четче осознавала будущее: теперь на нее накинули мантию нового обязательства. С этих пор девушке должно играть роли матери и наставника, друга и сторожа, берегущего счастье сестры.
В доме естественным образом правила мертвая тишина. Даже если не знать о природе семейного горя, можно было легко о нем догадаться. Притом тело хозяйки лежало не дома, и Катерина никак не могла решить: рада она, что не наблюдает зрелища, или страдает о том, что не видит мать?
Уговорами девушка убедила сестренку поесть, для чего, подавая пример, ей пришлось запихнуть пару вилок и в свое отвергающее пищу горло. Глядя за тем, как Мелания с пустым взглядом ковыряет тарелку, Катерина прочувствовала разом всю