Свет клином. Юлия Дитрих
крыльце.
− Тотоша, девочка моя, как я рада!
Я вытащила из багажника пионы. Поднялась на крыльцо и обняла Тильду. Она выглядела ещё больше похудевшей, чем четыре месяца назад, когда мы виделись в последний раз.
− Милая, за цветы спасибо. Проходи же скорее, проходи.
Мы зашли в дом. Здесь ничего не изменилось. Ни запаха лекарств, ни медицинских приспособлений. Всё, как всегда − пахнет кофе, на столе стопки книг.
− Тильда, я никогда не понимала, зачем тебе кабинет? У тебя книги всегда по всему дому раз… − я хотела сказать «разбросаны», но Тильда метнула на меня предупредительный взгляд.
− … разложены…− закончила я предложение с улыбкой.
Мне пришлось сдвинуть несколько стопок и большую кожаную папку, чтобы расчистить на столе немного места. Тильда принесла чашки и устало села. Я поднялась:
− Сиди, я принесу остальное.
На кухне в ящиках всё по-прежнему. Ложки, сахар, сливочник, вазочка для печенья. Всё так знакомо с детства. Правда, в этот раз Тильда не испекла печенья.
Я разлила кофе по чашкам.
− Лика, детка, достань-ка нам мороженого.
В морозильнике ровными рядами стояли элегантные коробочки.
− Ого, «Леди Годайва»! Никогда не видела его здесь в магазинах, − удивилась я.
Выбираю коробочку с надписью «Бельгийский шоколад и земляника».
− Мне его Гена привозит. Помнишь Гену?
Я не помнила всех бесчисленных поклонников тёти, но Гену помнила.
− Владелец ресторана? Бородач?
− Он. Иногда навещает меня. То шоколад несёт, то мороженое.
Мы сидим молча, я ковыряю мороженое в вазочке и смотрю на Тильдины детские ручки с тонкими запястьями.
Она как птичка − опрятная, серенькая и такая хрупкая. Того гляди упорхнет.
Только не сегодня, не сейчас. Прошу тебя, Господи, только не сейчас!
− Как ты? − спрашиваю я, хотя знаю, что ответ меня не обрадует.
Тильда долго не отвечает. В её ковыряниях в вазочке ещё меньше энтузиазма, чем в моих.
− Устала. Почти нет сил работать, и я уже смирилась, что последнюю книгу могу и не дописать.
Кладу ложку на стол. Мороженое теряет привлекательность. Сколько я помню, жизнь Тильды измеряется не календарём и не часами, а сроками релизов.
«Две недели до сдачи редактору, Лика, деточка, пригляди за печеньем в духовке, я главу допишу. Или, закрой воду на поливе, рецензия пришла. Или, Тото, солнышко, посиди пять минут, я с иллюстратором переговорю».
Минуты, дни, недели и годы всё подчинено процессу написания книги. И вот больше у Тильды нет календаря. Она не планирует дописать книгу. А значит, дело дрянь.
− Как ты с домом справляешься? − спрашиваю я.
− Потихоньку… Зинаида ходит.
Сколько себя помню, Зинаида помогала Тильде по хозяйству. Да что помогала, всё хозяйство было на ней. Тильдин график, разъезды не оставляли много времени заниматься домом. И на помощь пришла соседка. Сначала, просто присматривала за домом во время отъездов. Потом то с поливом поможет, то помидоры снимет, пока Тильды нет. Ну а потом незаметно стирка, уборка и