Многоликий странник. Кирилл Шатилов
и грудь его мерно раздувалась и опадала. Одна нога была согнута в колене и служила упором, вторая болталась в воздухе, не доставая до пола. На нем был новый костюм, подаренный Ракли вместо тех жалких лохмотьев, в которых он явился из леса на заставу, и старые башмаки Локлана, из которых тот давно вырос, но которые уже не достались по наследству младшему брату. Странный человек. Похож на вабона, речь понятна с трудом, делает вид, будто не знает, какое сокровище принес, и ведет себя так, словно тяготится Вайла’туном и рвется домой, правда, неизвестно куда. В замке его встретили с должным почетом. Локлан лично представил его большинству эделей, пришедших хоть одним глазком взглянуть на легендарные доспехи и меч Дули, а Ракли распорядился предоставить ему как гостю отдельные покои и даже приставил слугу. При этом, разумеется, парня лишили любого оружия, даже сломанного ножа, которым он, похоже, весьма дорожил, а роль «слуги» досталась одному из лучших сверов гарнизона, прославившегося своей недюжинной силой и умением разделываться с противником голыми руками. Того, что он не пленник замка, не понимал, вероятно, только сам Вил.
При всей невнятности своих ответов, из двух пленников он был наиболее разговорчив. Локлан провел с ним не один вечер, задавал вопросы, терпеливо выслушивал сбивчивые ответы, сам рассказывал внимательному собеседнику о вещах, про которые в Вайла’туне знали даже малые дети, но которым тот искренне изумлялся, постепенно становясь все грустнее и грустнее. Особенно сильное впечатление на него произвело то обстоятельство, что Локлану незнакомы такие странные названия, как «Англи» и «Ирланди». Судя по его словам, так называлась страна, откуда он был родом, а также страна, где жили люди, подобные шеважа, такие же рыжие, правда, не такие дикие. Когда Локлан попытался уточнить, где же эти страны расположены и на всякий случай вывел гостя на свою обзорную площадку, тот растерялся и пришел в еще большее унынье. Он не узнавал ничего из того, что открывалось с высоты замка, и лишь подавленно молчал, когда Локлан спрашивал, каким же образом ему удалось попасть в Торлон, страну вабонов, если он не знает, в каком направлении лежит его собственная Англи.
Позже выяснились еще более странные обстоятельства. Вил начал плести что-то о своей смерти и глупых родичах, которые, решив, что он умер, взяли и, недолго думая, закопали его в ящике под землю. Вабоны хоронили покойников как есть, без всяких ящиков, разве что те, которые умерли своей смертью, закапывались лежа, чтобы не растревожить их сон, а погибшие на поле брани – сидя или стоя, как правило, с оружием в руках, чтобы в случае необходимости, отразить нападение убитых ими в прежней жизни противников. Каким образом оказалось, что Вил умер, а теперь жив-здоров, было неясно, похоже, самому рассказчику. Локлан терпеливо выслушивал его сбивчивые истории лишь потому, что в одном не могло быть сомнений – именно Вил, каким бы чудным и сумасбродным он ни казался, принес на заставу замечательные доказательства героической гибели