Вместе с Питером. Алёна Стимитс
он выглядел по-другому. Она чувствовала его душу, знала и любила все закоулочки, перекрестки каналов, скверики.
Когда увидела, наконец, на выходе из здания аэропорта знакомую долговязую фигуру, ноги предательски подкосились. Всегда такая легкая, она шла навстречу ему медленно, как во сне. Вдруг волшебства больше не будет? Но нет, все по-прежнему. Он обнял ее, захватил в плен своими большими руками, закружил, горячо и пронзительно ошпарив взглядом, да так, что сердце сразу сжалось – как же остро! Он посмеялся по-доброму над зелеными пятнышками на ее лице и теле: «Ты у меня леопард, да? Тебя даже ветрянка не портит, моя красавица!»
И поехали, понеслись по улицам. Хотелось рассказать и показать все, что накопилось за долгие месяцы разлуки. Казалось, не было тех разговоров по телефону, видео по скайпу – вживую все получалось важнее, интереснее.
На следующий день отправились гулять по городу. Ее маленькая ладошка в его руке. Любимый рядом. Что может быть лучше?! Он много снимал, выполняя заказ издательства. Она помогала – заранее прорабатывала маршруты, подсказывала, какие сделать акценты.
Но вдруг в какой-то момент поймала Его скептический взгляд, направленный на Исаакиевский собор. Наверное, показалось.
– Милый, тебе не нравится?
– Нравится, да… Но… как-то уж слишком вычурно, и зачем столько золота?
Потом, разглядывая город с колоннады, Он высказался уже более явно:
– Дааа, не Барселона.
Каждое из ее любимых мест встретило если не критику, то равнодушие.
Сидя в машине, она размышляла: «Что не так? Почему все важное для меня, все, что так сильно мне нравится, не находит отклика в Его душе?»
Дни опять летели в сумасшедшем темпе.
Вечера проходили как прежде. Они были вдвоем, и не нуждались в словах. А вот днем… Колкие замечания в адрес очередной слишком золотой церковной маковки, усмешки, подсчет трат на украшения парадных залов во дворцах.
– Вы, русские, слишком любите китч. Это безвкусно. Да и ты, я смотрю, здесь, в Петербурге, порой одеваешься слишком вызывающе.
Она задумалась. Да, каблуки высокие, но она привыкла на них летать. Пожалуй, и платье чуть коротковато, но на ее стройной фигурке оно смотрелось так стильно…
В последний день, перед тем, как выехать в аэропорт, она стояла перед зеркалом. Он подошел сзади, нежно обнял и, разглядывая ее отражение, сказал:
– Смотри, какая короткая болезнь – пятнышки уже совсем прошли, и ты теперь не леопард.
– Да, не леопард, – почему-то грустно повторила она.
У лестницы в аэропорту они попрощались. Он поехал вниз по эскалатору, а она осталась. Стояла и смотрела, как его долговязая фигура с каждой секундой удаляется от нее, становясь все меньше и меньше. Она поймала себя на мысли, что наблюдает за происходящим как-то отстраненно, словно за сценой из фильма. Он растворялся постепенно. Сначала скрылись из виду его ноги. Затем исчез свитер, который они вместе выбирали. А вот уже не видно и головы. Ничего не осталось…
Она