Изгнание Александроса. Александр Мирлюнди
думать, что допотопные люди, в том числе и эти священники, были немужественными людьми и всегда обманывали верующих, то и дело подогревая в них веру в загробную жизнь и некое божество. Нет, это неправда! Мы, Реконструкторы, не только слепо производим обряд, но и немного понимаем и изучаем то, о чем они говорили и что пытались донести. Так же, как и мы, эти священники часто говорили о любви к друг другу. Так-же как и современный человек понимали, что кроме любви и поклонению чему-то непонятному, всегда необходима и любовь к ближнему своему. Любовь, без которой ничего не бывает! Много веков назад люди стояли здесь и говорили: любите друг друга! И мы вам говорим: любите друг друга! Любите всегда, везде, и несмотря ни на что! Спасибо вам, что любите! И спасибо огромное, что выбрали время и пришли на нашу Реконструкцию, которую мы с такой любовью приготовили для вас!
Церковь наполнилась возгласами радости и одобрения. Реконструкторы скрылись в боковых дверцах. Присутствующие стали хлопать в ладоши. Открылись центральные ворота и сперва вышла Лама вместе с Реконструкторами, стоявшими вместе со всеми. Они постояли под хлопки, и разошлись в разные стороны. Затем вышли два совсем молоденьких мальчика, несколько раз проходившие во время обряда с большими, похожими на бревна, свечами. Они также постояли и разошлись. Затем вышли поющие вместе с человеком, от чьих рук менялось их пение. Им стали хлопать больше. И, наконец, под самые громкие и частые хлопки и возгласы вместе выбежали Реконструкторы, изображавшие священников. Они встали, затем сделали совершенно одинаковые движения, схватив себя за бороды. Немного постояв, они также синхронными движения резко сорвали их. Бороды оказались приклеенными и ненастоящими. Хлопков и возгласов стало еще больше. Я заметил Вини. Он безучастно сидел на скамеечке возле входа, не хлопал вместе со всеми, и задумчиво смотрел в пол.
Реконструкция закончилась.
Мы вышли и пошли в сторону Агоры.
– С первым причастием, мальчик мой! – насмешливо говорит Вини.
Почему-то я догадываюсь, что кормление кашицы с ложечки это и есть «причастие».
Через некоторое время к нам присоединяются Реконструкторы с Ламой.
– Вы только посмотрите, какой мальчик! – Лама ласково берет меня за руку. – В одежде, сотканной матерью! Собственноручно!
Мой экзомис, кусок ткани цвета кипяченого молока, скрепленный на талии и на левом плече, с орнаментом в виде переходящих друг в друга прямых углов привлекает внимание. И я, и мать, и отец всегда носим одежды нашей Родины, мы же Хранители.
Долго рассказываю про греческие одежды. Больше всего вызывают удивления кусочки свинца, вшитые в ткань, чтобы подчеркнуть складки. Серьезный высокий Реконструктор, простивший мне шалости, все заносит в сюэкль.
Все это время Лама держит мою ладонь в своей, и улыбается. Ладошка у нее вытянутая, чуть влажная и немного подрагивающая, с острыми