Ласковое лето. Сборник рассказов. Вита Новикова
кому где нравится и мяч друг другу верхней подачей пасуют – проигравших быть не должно – все чемпионы.
О чем это я? А! Вспомнила. Женька тогда стоял рядом с Нинкой и как-то очень неудачно мяч принял, ногой своей чуть было девчонку с места не сшиб. А Жека – человек от природы внушительный и крепкий – ребят остальных на целую голову выше. Думаю, он в школе увлекался баскетболом, вот и вырос выше всех. Хотел Жека ногой мяч отбить, да промахнулся, повело парня, роста-то он великанского, чуть на Нинку не упал. Не успел он извиниться, как тут же получил от нее удар словом:
– Ты что кеглями своими размахался? Не видишь – я рядом стою! Кеглястый, да? Чуть нос мне кеглями своими не сломал!
Так за Женькой прозвище Кегли и осталось с легкой руки Нинки, которая за словом в карман не лезла. Но наши парни ее «никами» не пользовались, у них свои были. Это был наш тайный девчоночий шифр, сказал – Кегли, и понятно сразу, о ком речь идет.
Так вот, Жека Кегли к девчонкам подобрался, с краю на матрас примостился и слушает, о чем они секретничают. А девочки как раз парней обсуждали, кто кому нравится и за что. Самому Женьке приглянулась Ирка, подружка моя из колледжа, вот он клинья к ней и подбивал. Волосы у нее длинные, глаза красивые, фигурка точеная – напрочь снесло парню голову. Целый день молодой человек знаки внимания Ирке оказывал: то приобнимет, то цветочек преподнесет, а то и руку подаст, когда ступеньки или яма на дороге. Но та симпатии в ответ не проявляла, не хотела зря человека обнадеживать. Резко отказать Женьке она тоже считала неправильным и нетактичным, так что ухаживания, хоть и нехотя, принимала, а за цветочки вежливо благодарила.
– А давайте пить чай, – предложила я. – У нас дома булочки остались, я могу принести, и варенье есть.
Ребята оживились. Кто-то вытащил на свет старый самовар, который голенищем сапога раздувают. Поговаривали, что этот агрегат привез из армии старший брат Костика, который не так давно служил в засекреченной части и весь седой из армии вернулся, но о службе своей рассказывать никому не хотел. Видать – военная тайна, не подлежащая разглашению. Потом, года через два после армии, брат Костика на моей сестре женился. Детишки у них такие резвые, что только успевай за ними бегать да приглядывать. Бывало, средненький так спешит на улицу попасть, что на ноги обувку надевает ту, что в коридоре успел на бегу прихватить. Выскочит второпях на улицу – на одной ноге папкин ботинок рабочий, а на другой босоножек мамкин – и ковыляет прочь от дома, а я его уже за воротами ловлю, чтоб на дорогу не выбежало дитя малое. А девочка старшенькая у них, ну такая же умненькая, любимицей моей была. В семь часов утра вставала и в парк со мной шла спортом заниматься – бегать, приседать, подпрыгивать, и водными процедурами утренний моцион заканчивать. А потом мы с ней от пляжа через весь парк домой шли, нелегко нам было карабкаться под гору, но мы терпеливо двигались вверх по склону.