Демоны брельского двора. Инна Мар
что та приняла меры предосторожности и надела кирасу из буйволовой кожи. Отбыв наказание, переполненная жаждой мести Ирена обнаружила, что обидчицы и след простыл: она бежала с каким-то молодчиком из знатной семьи (вот откуда взялась кираса). Ей пришлось довольствоваться постными физиономиями настоятельниц и сестер, огорошенных тем, что в шкуре благочестивой овечки пряталась блудливая лисица. «Так вам и надо, – со злорадством думала Ирена, – пригрели змею…» Через три месяца она тоже сбежала.
После побега она устроилась в другой бордель, один из лучших городе, куда часто захаживали знатные господа, однако через полгода поссорилась с прима-шлюхой, и ее оттуда выгнали. Она вернулась к своему старому занятию, но дела шли из рук вон плохо. Она стала пить, и довольно много, что пагубным образом отразилось на ее и так уже не юном и свежем лице. Спуск на самое дно занял около года. Там она и сошлась с севардами. Она перепродавала купленное у них за гроши краденное барахло, да время от времени приводила к ним детей-бродяжек с улицы. По правде сказать, ей было немного не по себе при мысли о том, что юные души превратятся в безбожников и нечестивцев, что есть преступление против Всеведающего, в отличие от попрошайничества и воровства, к которым высшие силы должны были уже привыкнуть и относиться с пониманием. С другой стороны, мало ли что болтают святоши, кто там знает точно, что будет в следующей жизни, и вообще лучше держаться за эту жизнь, а не стремиться в следующую. Пусть уж маленькие голодранцы воруют и попрошайничают для севардов, те хотя бы их кормят и защищают.
В общем, торговля шла бойко, жизнь налаживалась, однако добросердечие чуть не сгубило ее. Однажды она обнаружила перед какой-то таверной маленького чумазого сопливого мальчишку и имела неосторожность попытаться унести его. На ее несчастье, тот оказался сыном сапожника, который вместе с друзьями находился в этой самой таверне. Через минуту Ирену нагнала толпа изрядно пьяных ремесленников. Если бы не проходивший мимо патруль городской стражи, ее бы в самом прямом смысле разорвали на части, однако отвлекшиеся на объяснения разгневанные горожане ослабили хватку, и ей удалось ускользнуть и нырнуть в какой-то переулок. Несколько клоков волос были выдраны чуть ли не с кожей, она лишилась пары зубов, но это было не самое печальное. У нее была сломана рука, по которой саданули дубинкой, и, возможно, ребра. Впрочем, она почти не ощущала боли, настолько ей было страшно. Прижимаясь к стенам, хромая и харкая кровью, она пыталась выбраться из западни, чувствуя, что кольцо вокруг нее сжимается: теперь помимо ремесленников, за ней охотились и стражники – она слышала их голоса. Наконец, они заметили ее. Ирена бросилась бежать, но с каждым мгновеньем силы все больше покидали ее, она слышала приближающийся топот и понимала, что конец близок.
В этот миг раздался крик «Поберегись!», защелкал кнут, рядом со скрипом замедлила ход изрядно потрепанная жизнью карета, изнутри открылась дверца, с козел на ходу спрыгнул парень, и схватив ее за шкирку,