Дунай: река империй. Андрей Шарый
и дюжину народов. В поздний период центральноевропейской империи, накануне ее горького конца, гимн Австро-Венгрии звучал на одиннадцати языках, от немецкого и венгерского до украинского, иврита и фриульского диалекта итальянского. Чувство родины для миллионов жителей просторной страны столетиями определялось прежде всего не национальной идеей, а верностью католической императорской фамилии – пока эту страну не разорвали в том числе и национальные противоречия. В гимне “Песнь кайзеру” не упоминался Дунай, зато само государство Габсбургов, столетие назад второе по площади и третье по численности населения в Европе, едва ли не чаще, чем Австро-Венгрией, в обиходе до сих пор называют дунайской монархией. “Двенадцать голосов шепчутся в крови расположившегося на берегах реки народа, и кто является истинным австрийцем, у того двенадцать и более душ”, – цветисто писал историк и литератор Герман Бауман. Дунай пронзал центральноевропейскую империю, изгибался шлёгенской петлей, в пору половодья затапливал Моравское поле, пересекал венгерскую степь, рвался к морскому побережью. Через три четверти века после исчезновения австро-венгерского мира будапештский писатель Петер Эстархази заметил: “В Вене Дунай впервые задумывается о море, но до моря ему еще далеко”.
Великая река покидала владения Габсбургов ровно за тысячу километров до взморья, миновав город Оршова в румынской теперь части Баната. Стать властелинами двух морей, не только Адриатического, но и Черного, Габсбурги не мечтали, эта задача была им не по силам: столетиями Австрия храбро держала фронт сопротивления османской экспансии, а в начале XVIII века в борьбу за влияние в низовьях Дуная и на северо-востоке Балкан вступила Россия. Так или иначе, гибель империи стала для Вены еще и крушением исторической мечты: Австрийская Республика занимает ныне всего лишь осьмушку территории прежней монархии. Вена – единственная европейская столица, население которой в XX веке не увеличилось, а сократилось. Если в 1910 году двухмиллионная Вена была четвертым городом Европы (а Австро-Венгрия по большинству экономических показателей была четвертой европейской страной), то к 2010-му австрийская столица откатилась во второй десяток самых многолюдных населенных пунктов Старого Света, занимая скромную позицию между Варшавой и Бухарестом. Вену и мегаполисом-то всерьез не назовешь, даже славу первой дунайской столицы она уступила Будапешту. Это, однако, не сказалось на качестве жизни: в различных всемирных рейтингах и социологических опросах о комфорте, уюте, налаженности городского хозяйства Вена неизменно и по праву занимает первые строки.
Новое место Австрии на политической карте определило для ее жителей и иное ощущение реки. Ядро современного австрийского государства осталось там же, где это государство тысячу лет назад начало складываться, – в долине Вахау. Дунай из реки разных народов, скрепленных идеями габсбургского попечительства, из реки, экспортировавшей от центра к провинциям не только