Край неба. Андрей Васильев
уезжать. Знаю я, чем все закачивается для тех, кто старшей не по душе пришелся.
– А чем? – мигом поинтересовался я.
– Тем. – Девушка продемонстрировала мне розовый язычок. – Забирай с собой, тогда все расскажу. Ну а что деток у нас с тобой быть не может – не беда. Не сильно они мне и нужны, особенно при твоем ремесле. Что им за радость в доме расти, где бесперечь мертвые околачиваются?
– Тебе лет сколько, чайлдфри с экофермы? – усмехнулся я. – Шестнадцать-то есть?
– Аккурат шестнадцать и есть, в том месяце исполнилось, – независимо ответила Добронега. – А, ты про условности и все такое? Могут посадить, ай-яй-яй? Это моя забота и моя печаль, сделаю так, никому до нас дела не будет.
И я как-то сразу ей поверил, больно уверенно ее слова звучали. Эта сможет и сделает.
А что, может, и правда забрать ее в Москву? Ну да, скороспелка, но по ней так и не скажешь, особенно если снять с нее сарафан и одеть нормально. Ну и обувь еще купить, чтобы не босиком по городу бегала. Сниму квартиру, в институт какой-нибудь на платное отделение определю, пускай учится. Интересно, а она вообще в школу ходила, у нее аттестат есть? Хотя это не проблема, через того же Стаса ей любые документы можно выправить, причем настоящие и с нормальным именем.
Да и на фиг она мне не нужна с интимной точки зрения. Зато сколько всего интересного она рассказать сможет, и не только про внутреннюю кухню ворожей. Последняя, признаться, меня как раз меньше всего интересует, многое мне и так уже предельно ясно. Эта девочка с рождения живет в месте, где старое время, по сути, не заканчивалось, оно тут живо, пусть не полной мере, но все же. Я это почуял сразу, с первой минуты, но увы, меня не то что дальше порога не пустили, мне не дали даже на крыльцо взойти. А она – другое дело. Она шестнадцать лет тут была своя, та, от которой никто ничего не прятал. За полгода-год я из нее все, что она знает, выжму, а там, глядишь, природа свое возьмет, она с каким-нибудь ровесником шуры-муры разведет и свалит с ним строить счастливое современное будущее, в котором нет экофермы, сарафана и мамки, которая щавель отправляет в пойму собирать. Я ей даже денег на дорогу дам.
– Если ты про старших и родню – они тебе ничего не сделают, – по-своему истолковала мое молчание Добронега, извечным женским чутьем отчасти верно уловив мои сомнения. – Вина на мне, к тебе какие вопросы? Только я все равно никому тут не нужна, так что меня просто забудут.
– Это как?
– Так, – развела руки в стороны девушка. – Словно и не было никогда. Я ж по-тихому отсюда свалю, не как дурачок Истома. Не испугай он тогда Ильмерку и деньги не своруй, так и его бы вовсе не искали. Сбег и сбег, туда ему и дорога.
Ой, боюсь, малая, ты все же неправа. Не сойдет твой побег тебе с рук, да и мне он может неслабо так аукнуться. Как возьмет твоя мамка, как напишет на меня заяву о том, что я ее дочку любимую растлил, и все, привет, пожалуйте в камеру с веселой статьей, той, которую в местах лишения свободы очень