Тверская улица в домах и лицах. Александр Васькин
и творите здесь богов, – она оценивающе рассматривала в этот момент Вакха, которого застигнутый врасплох скульптор не успел закрыть, – но сами вы, мне кажется, человек земной, к счастью, на божество нисколько не похожий.
Довольные друг другом, они рассмеялись. Коненков при этом не сводил с нее смеющихся, все примечающих глаз. По-русски курносая, милые ямочки на нежных девичьих щеках, полуоткрытый от радостного удивления рот, высокий чистый лоб. Гладко зачесанные волосы подчеркивают скульптурность девичьей головки.
– А я, признаюсь, – вдруг посерьезнев, сказал скульптор, – в вас вижу богиню. Именно такой представляется мне богиня, выросшая на нашей, русской земле.
Между тридцатилетним, много пережившим скульптором и его моделью – юной натурщицей скульптурных классов Московского училища живописи, ваяния и зодчества – в эти несколько минут установились теплые, романтические отношения, в которых роль ведущего взяла на себя Татьяна. Она была талантливой натурщицей: наперсница Вакха – вакханка с ее появлением начала чудодейственно оживать», – писал биограф Коненкова Ю. Бычков.
А в это время в Москве назревали революционные события. И однажды натурщица Таня доверительно поведала Коненкову: «Не сегодня завтра может начаться». Впоследствии выяснилось, что она, оказывается, была не только натурщицей, а связной Московского Совета рабочих депутатов и Пресненско-Хамовнического районного комитета РСДРП. И что прибыла Коняева к Коненкову главным образом для того, чтобы разведать революционную обстановку внутри трудового коллектива булочников и, говоря современным языком, мобилизовать протестный электорат на борьбу с антинародным режимом.
А причины для недовольства у тех, кто работал на Филиппова, были. Дело в том, что он, не слишком балуя своих пекарей повышением зарплаты, регулярно заказывал к себе цыганский хор из ресторана «Стрельня», устраивал с ними песни и пляски и прочие нехорошие излишества, а потом платил им за это до пяти тысяч рублей зараз. Это и возмущало пролетариев, видимо завидовавших своему хозяину. А то, что Филиппов еще и водил своих рабочих бесплатно в баню, кормил и лечил, этого им было мало.
В результате в сентябре 1905 г. пекари взбунтовались. В этот день Коненков, как всегда, находился на рабочем месте. Он стал свидетелем того, как пекари пришли к хозяину и потребовали повышения зарплаты и улучшения условий труда. Филиппов же не захотел вступать с ними в переговоры и вызвал на помощь войска.
Но и кондитеры не оплошали: они стали с четвертого этажа дома на Тверской бросать камни и кирпичи на прибывший на подмогу Филиппову отряд казаков. Это им не помогло – на противоположной стороне Тверской в это время уже стояла шеренга солдат с винтовками, направленными на булочную. Послышалась громкая команда: «Пли!»
Солдаты начали стрелять по окнам дома, и в том числе по мастерской, где Коненков ваял своих вакхов и вакханок. Скульптор был вынужден немедленно покинуть здание. И сделал он это вовремя. Жандармы подавили стачку. И около двухсот пекарей арестовали. Но, слава богу, никого