Моя мама – боевой лекарь. Лира Алая
кроме взрослых, этой охотой занимаются еще и дети, – строго добавила я. Видела я, конечно, очень мало в этом мире. Но уже по людям в таверне могла заметить, что детей там не было. Мой сын – единственный. И что-то мне подсказывало, что дело совсем не в том, что его заставляют.
Кай смотрел на меня прямо, он определенно не чувствовал себя виноватым. Это хорошо, значит, не какая-то глупая авантюра.
– Смотри, мама. Система должна была тебе сказать, что в этом мире существует система классов. Твой класс – лекарь, во время битвы ты должна лечить. Есть еще танк, который во время битвы привлекает порождения, действует на них, как красная тряпка на быка, чтобы они видели только танка и бросались только на него. А есть атакующие – это те, кто ответственен за то, чтобы убить этих порождений тьмы, пока танк привлекает внимание, а лекарь лечит. Среди атакующих есть разные классы. Я, например, лучник. Мое оружие – лук, стреляю, чтобы убить порождений. У меня есть знакомый мечник, он прекрасно владеет мечом.
– Понятно.
– Идеальная битва с порождениями тьмы выглядит как-то так: первым врывается танк, который привлекает порождений тьмы, потом начинают нападать мечники и другие мастера ближнего боя. Чуть дальше стоят лучники и отстреливают всех порождений, которые переключают свое внимание с танка на мечников или лучников.
– А лекарь?
– А лекарь стоит дальше всех и лечит тех, кто пострадал, – закончил Кай. – Вот, собственно, и все.
– Не все, – сказала я. – Меня все еще интересует, почему дети вынуждены заниматься чем-то настолько опасным. Это ведь настоящая битва! Ты же можешь умереть!
– В том-то и дело, что не могу, – улыбнулся Кай. – Этот мир защищает нас от смерти. Все мое тело, как и твое, пропитано светом. Он буквально в каждой частичке. Когда мы получаем повреждения от порождений тьмы, тогда этот свет уменьшается. Как только он уменьшится до определенного предела, нас перенесет на алтарь восстановления. День-два – и ты цел и невредим. Поэтому, мам, честное слово, в этих сражениях нет абсолютно никакой опасности. Любое повреждение исчезает. Если ты болен, то достаточно двух-трех дней на алтаре, чтобы снова стать здоровым. Здесь нельзя умереть, случайно вывалившись из окна, или утонуть. Любое повреждение, которое опасно для жизни, приводит человека на алтарь восстановления, – сказал Кай, а потом неожиданно широко зевнул.
Ох, а за окном ведь уже даже не вечер, а ближе к ночи. В одном-единственном широченном окне, которое находилось прямо напротив двери, была настоящая чернота. Поразительно! Но пора уже было и поспать. Конечно, я еще столько хотела узнать! У меня на сердце было неспокойно оттого, что я не понимала пока, через что пришлось пройти моему сыну, когда меня не было с ним рядом. Но здоровье моего ребенка важнее беспокойства.
– Кай, какие у тебя планы на завтра? – спросила я.
– М-м-м, показать тебе город? – робко уточнил мой сын, а потом расплылся