Сломанный ген. Владимир Максимов
женщина среднего возраста – рассказывала о некоем загадочном манускрипте, обнаруженном в пещерах Кумрана в числе других рукописей. В отличие от найденных в Иудейской пустыне свитков в этом манускрипте не было библейских текстов или апокрифов. Манускрипт содержал ни много ни мало древний рецепт «эликсира счастья». Ведущая утверждала, что некие избранные люди, отведавшие этот эликсир, мало того что сами обретут вечное счастье, но еще и смогут передать это «счастье» другим людям.
– И у нас сегодня в студии двое избранных, попробовавших изготовленный по древнему рецепту эликсир, – сказала она.
Камера развернулась и уперлась в стоящие на сцене стулья. К немалому удивлению Манкевича, на стульях сидели те самые пациенты доктора Власова: Виолетта Быстрова и вор-рецидивист Фролов. Они сидели не шевелясь, держа друг друга за руку, с просветленными лицами и благостным, устремленным куда-то вдаль, невидящим взглядом.
– Сегодня у нас эксклюзивная передача! – торжественно провозгласила ведущая. – Наши гости готовы подарить счастье всем, кто находится в этой студии, – камера выхватила крупным планом лицо ведущей, и Артур Эдуардович с изумлением узнал в ней Елену Платоновну – мать лечившегося у Власова пациента – Павла Сонина. – И потому, – сказала она, глядя в объектив, – я привела сюда моего несчастного сына, страдающего психическим заболеванием.
На сцене действительно появился высокого роста плечистый парень. Манкевич, хоть и не встречавшийся до того с Павлом Сониным, сразу понял, что это он. Парень подошел к сидевшей на стуле Виолетте и взял ее за свободную руку. Взгляд Павла моментально засветился так же, как и у женщины, а его лицо приобрело елейное выражение.
– Я обращаюсь к зрителям, – сказала Елена Платоновна, повернувшись к залу. – Вы все тоже можете присоединиться к нашим участникам и стать счастливыми.
В зрительном зале заволновались, но выйти на сцену никто не решился. Наконец высокая статная женщина встала и направилась в центр студии, ведя за собой молоденькую девушку. Артур Эдуардович даже рот раскрыл от изумления; это были его бывшая жена Нина и их дочка Настя. Обе женщины, взявшись за руки, вышли на сцену, Нина взяла за руку Павла, после чего и с ней, и с Настей тут же произошла такая же метаморфоза, что и с молодым человеком, означающая, по-видимому, обретение «счастья».
После этого на сцену потянулись остальные зрители, причем, что удивительно, все они были так или иначе знакомы Манкевичу. Он увидел нынешних и бывших коллег, тестя и тещу, своих престарелых родителей, других родственников, дальних и полузабытых, с которыми он не общался много лет. Люди все шли и шли, хотя изначально зрителей в студии было не так много. Бывшие сокурсники Артура Эдуардовича, его преподаватели, случайные знакомые, пациенты поднимались на сцену, брали за руку уже стоящих там и протягивали другую руку вновь пребывающим. Шли они, как зомби, не говоря ни слова, с невидящим взглядом. Достигнув заветной сцены и взявшись за руки, они оставались там и оставалось