Анфиса. Гнев Империи. Влад Волков
узоров на коже змеи. Главное, открыть глаза и начать видеть всю эту красоту.
Анфиса огляделась вокруг: шёпот крон, перестукивание кустарников, порхающие, что-то там щебечущие птички, стрекочущие кузнечики, жужжащие жуки, журчащий ручей вдали и прочие звуки леса. Несмотря на мертвеца-оленя, всё вокруг и вправду било жизненной силой. Ей показалось, что это и есть та самая «медитация», о которой она слышала от учителей в разговорах. Нечто, позволяющее познать единение с миром вокруг и подпитаться от него внутренней живительной силой.
На душе стало как-то теплее, хотя принимать такие откровения и точку взгляда о смерти она не спешила, всё ещё страшась её, а не принимая как должное. Но пришло время ей задуматься, как же на стол попадают котлеты, стейки, запеченный язык, все те кусочки, что попадаются в супе или в пирогах.
Смерть, как выяснялось в потоке нахлынувших умозаключений, преследовала буквально повсюду. Даже разбитое яйцо в яичницу – убийство ещё нерождённого цыплёнка, о чём до этого момента Анфиса никогда не задумывалась. Жизнь и смерть шли по миру рука об руку в тесных страстных объятиях и переплетениях. Вспомнился символ с дайконской ярмарки, где внутри круга было две одинаковые капли: чёрная и белая, но внутри чёрной было белое пятнышко, словно глаз головастика, а внутри белой такой же, соответственно, чёрное.
– Я, пожалуй, пойду, – слетело с девичьих губ.
Захотелось держаться подальше от столь взрослых мыслей. Бабушка уверяла, что в её возрасте уже выдают замуж. Она себя такой и ощущала – достаточно уже умной, созревшей, не маленькой, но при этом и с детством прощаться совсем не хотелось. Будто ходила по грани между периодами жизни, как по каменной ограде или бортику цветника, опасаясь упасть, то и дело оступаясь то на одну сторону, то на другую, держа баланс, пока может, посерединке. То всё ждала, когда её уже станут называть «девушкой», а не «девочкой», то вот как сейчас стремилась гнать из головы серьёзные раздумья, оставаясь в собственном мирке простых и понятных взглядов на вещи.
Мир её всегда делился на чёрное и белое, на добро и зло. Сладости типа шоколада с орехами – это хорошо, а боль и ушибы – плохо. Были только свои – имперцы и враги – все, кто вне границ: хитрые эльфы, враждебные гномы, страшные фералы да сопротивленцы с бывших подконтрольных регионов, восставшие и свергнувшие власть – предатели короны, не заслуживающие в её мировоззрении даже права на жизнь.
– Вот видишь, не всё так плохо. Всегда может стать ещё хуже, помни. Это может утешить, – бросил друид ей вслед. – За мазь не стоит благодарности.
– Ой, простите! Спасибо за помощь! – прикусив губу, развернулась Анфиса. – Я вам принесу что-нибудь из дома. Сырных лепёшек, брусочек масла, бабушка там сегодня его взбивает. Может, вам соли нужно? Я отсыплю немного в плотный мешочек.
– С солью чародею нужно быть особенно аккуратно, – доносились до девочки слова друида, но она вот подсаливать печёную картошку или надкушенный помидор всегда очень любила.
Ожоги уже