Анфиса. Гнев Империи. Влад Волков
другим ценам, чем у нас, не растратил всё фамильное состояние, не волнуйся. Купил, потому что мы давно не виделись, купил для тебя, тем более тут праздник и ярмарка. Хотел порадовать, чтобы у тебя был крест на золотой цепочке, а вовсе не для каких-то там памятных напутствий в дорогу. Тем более чего там напутствовать, если архиепископ прикажет перебраться в столицу. Всё равно б вместе там жили, – ответил дочери Альберт.
– Купили бы своего грифона! – мечтательно проговорила Анфиса.
– Вот на эту покупку и его содержание и вправду стоило бы тогда поднакопить и хорошенько затянуть пояса, – усмехнулся нунций.
Кругом становилось всё веселее. Музыканты брались за инструменты, ударяли по струнам. Начинали греметь лютни и дудочки. Народ распевался. Женщины затягивали песни. Обрядовые – на тёплое лето без засухи и хороший урожай. И судейные, в потешной форме высмеивающие тех, кто за год чем-либо провинился: был на лжи серьёзной пойман, долг не отдаёт, денег заняв, опозорен как-то был или деяние нехорошее совершил. Не слишком серьёзное, чтобы это можно было в шуточной форме преподнести на общественное осуждение да напомнить, чтобы больше неповадно было преступничать.
Крестьянские мальчишки из многодетных небогатых семей с удовольствием уплетали бесплатные угощения, а также выпрашивали мелких монеток на те сладости, которые были выставлены на прилавках на продажу. С протянутой рукой сидел и один деревенский оборванец в помятой широкой шляпе и бурых лохмотьях.
Это был местный рыбак, предпочитающий сидеть на берегу, когда все работают в поле. И, судя по его виду, улов его был обычно не слишком удачным, но на выпивку, судя по расходящемуся от него запаху, явно хватало. И он уже с раннего утра успел пригубить чего-то крепкого и пенного. А теперь подпевал музыкантам, усевшись на земле и просил милостыню.
– Папочка, а вон мужичок, явно бедняк, он-то откуда взялся такой? Чего не работает? – поинтересовалась дочь нунция, косясь на попрошайку.
Замявшийся отец призадумался, почесав макушку под скуфьей и слегка сдвинув ту на лоб. Конкретики о жизни этого пьяницы он не знал, чтобы всё пояснить дочурке в деталях. И всё же пытался подобрать слова, чтобы что-то ответить.
– Анфиска! Вот ты где! – подбежала и надела ей на голову подошедший цветочный венок девица лет шестнадцати. – Идём, пока мальчишки костры разжигают, нам пора купайло украшать, – с улыбкой схватила она дочку нунция за руку.
– Марси! Привет! – улыбнулась ей Анфиса, свободной левой рукой прикасаясь к зелёным стеблям венка.
– Идём-идём! Все девчонки там! Я за ней присмотрю, – бросила она Альберту.
– Чудно-чудно, девчата, развлекайтесь, – произнёс он, сложив пальцы в своей обыденной манере: домиком перед собой, перебирая ими поочерёдно.
Анфиса взглянула на отца ещё раз, и тот кивнул обеим девушкам в знак своего согласия и одобрения. Старшая тут же принялась тащить подопечную подружку через толпу по улочкам. Раньше, когда сама Марси была помладше, они общались