Чужие интриги. Сандра Браун
меня на кофе? Насколько мне известно, ни один журналист никогда не удостаивался подобной чести. Во время разговора она все время ерзала, говорила полунамеками… как будто хотела о чем-то сообщить, но не могла сказать прямо. Например, признаться в убийстве.
– Будь это другая женщина, а не первая леди, я бы не стала ждать так долго, а сразу бы приступила к расследованию. Я считаю, что просто обязана копнуть глубже. И как бы высокопарно это ни звучало, я уверена, что выполняю свой гражданский долг.
– Ладно, – кивнул Дэйли. – У меня только один вопрос.
– Валяй.
– Какого черта ты все еще тут сидишь?
Глава 6
После недели проверок различных версий, которые неизменно оканчивались тупиком, Барри слегка поостыла. Все попытки выяснить, что же кроется за таинственной смертью маленького Роберта Раштона Меррита, не принесли ничего, кроме усталости и разочарования. Она проверила каждую теорию, которая пришла в голову им с Дэйли, но все они оказались ошибочными. Она оказалась в заколдованном кругу: история требовала всестороннего расследования, но это неизбежно привело бы к огласке, что вызвало бы шум в прессе.
Что еще хуже, простата Хови, похоже, опять взбунтовалась – естественно, он не упустил возможности посвятить Барри во все неприятные подробности – в итоге ее босс ходил мрачный, как туча, и ко всему придирался. Он злился, поскольку ее передача имела невероятный успех, завидовал свалившейся на Барри славе, спихивал ей задания, от которых отказывались другие репортеры, после чего пускал ее репортажи в эфир в самое неподходящее время. Барри старалась его не раздражать – не прекословила и все материалы сдавала точно в срок, чтобы оставалось время заняться тайной, не дававшей ей покоя уже который день.
Одна мысль о том, что первая леди могла убить собственного ребенка, казалась изменой родине. А кстати, как в наши дни наказывают за измену? Вешают на глазах разъяренной толпы? Или просто вызывают расстрельную команду?
Вскоре Барри стала опасаться, что это не у Ванессы Меррит, а у нее самой началось психическое расстройство. Ей слышались какие-то голоса, она пыталась найти скрытый смысл в ничего не значащих событиях. Она понимала, что нужно как можно скорее покончить со всеми этими глупостями и сосредоточиться на заданиях, которыми исправно снабжал ее Хови, – ведь ее звезда, которая взошла после выхода в эфир той передачи, могла неожиданно погаснуть и превратиться в «черную дыру», способную поглотить и ее карьеру, и ее саму заодно.
Но Барри не привыкла сдаваться. И потом, если бы после пары провалов Бернстайн и Вудворт сложили руки, как бы мир узнал об Уотергейтском скандале?
Она сидела в своем крошечном офисе и изучала заметки в поисках хоть какой-то ниточки, которая помогла бы ей размотать этот клубок, когда к ней заглянул редактор вечернего выпуска новостей.
– Привет, Барри. Уже подготовила сегодняшний репортаж?
– А в чем дело?
– Какие-то неполадки со звуком, помехи, шум и все такое. Хови настаивает на прямом