Лярва, или Демоны хотят крови?. Николай Ставрогин
ему было всё равно. Иван любил так стоять и наблюдать разворачивающуюся за стеклом, беззвучную картину. Гладь стекла приятно остужала лоб. Это было подобно медитации. С высоты седьмого этажа он наблюдал, как в светлой от пушистых сугробов Новогодней ночи, то тут, то там в поле его зрения появляются, а потом исчезают веселые группы людей. Конечно, он не мог знать наверняка, весёлые они или нет, но так как ночь была Новогодней, а фигурки людей, из которых эти компании состояли, то о чём-то активно жестикулировали, то размахивали искрами бенгальских огней, то просто проходили энергичными походками, Иван был уверен, что они весёлые. На миг ему тоже захотелось прогуляться. Он представил, как сейчас пойдёт в прихожую, наденет куртку…
Перед глазами возникла Света балансирующая на одной ноге с обнажённым бедром и выпирающими из – под платья сосками, вот она прижимается к нему и дрожит от оргазма, вот его член сладко прижат к её лобку…, а вот Юля сидит на корточках и если бы она расположилась относительно Ивана не полубоком, то он бы смог увидеть, какие трусики на ней надеты… Ах, как она сейчас на него смотрела!
В темноту тихой кухни доносилась суета гостиной. Кто-то сменил пластинку, послышались ритмы итальянской эстрады. Юра, погогатывая, негромко рассказывал какой-то, вероятно скабрезный, анекдот. Мысли Ивана снова вызвали у него эрекцию. В коридоре послышались каблучки, медитация была прервана. Иван надеялся, что каблучки проследуют дальше по коридору, в ванную или туалет, но они свернули в кухню. Он оглянулся, перед ним стояла Юля.
– А что ты тут делаешь, один в темноте? – бодрым голоском спросила она, совершенно разрушив одинокое очарование молодого человека.
– Да, так… Решил передохнуть от веселья, – стараясь придать голосу непринуждённости ответил Иван. – Иногда хочется побыть в тишине.
– Понимаю… – деловито кивнула Юля. – Ты не против, если я побуду с тобой? Поделишься своей тишиной?
– Побудь, – пожал плечами Иван.
Здесь, в полумраке кухни, он не переживал, что Юля заметит его, вновь возникшее, возбуждение. ”Если конечно специально приглядываться не станет, то ничего не видно”, – подумал он.
Юля оперлась руками о подоконник и посмотрела в окно. Около минуты молодые люди молчали, потом, будто в задумчивости, Юля произнесла:
– Люблю зиму.
– Я тоже, – немного помолчав отозвался Иван.
– Зимой красиво и комаров нет, – продолжила мысль девушка.
– Так ты лето не любишь?
– Люблю. Но зиму больше. Вот так ночью посмотришь в окно… Тишина, только сугробы под светом фонарей поблёскивают и тихо, хлопьями падает снег.
Юля замолчала. Иван тоже молчал. Как-то торжественно это было произнесено. Как-то тихо и умиротворённо. Даже звуки гостиной стали звучать будто бы глуше, словно их заглушил тот самый хлопьями падающий снег. У Ивана сложилось впечатление, что это говорит не девушка, а взрослая, обременённая немалым жизненным опытом женщина.
– Когда