Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 4. Тренировки. Елена Поддубская
«Пылесос и кухонный комбайн могут быть такими же мужскими приборами, как пассатижи или молоток женскими. А поменять мокрые трусы ребёнку – тоже проявление заботы о нём. Вот только как далеко зайдёт она при очерчивании круга моих обязанностей?», – думал юноша, совсем не привыкший быть рабом лампы.
11
Лучшим временем, когда он мог хоть как-то контролировать свои эмоции, для Гофмана было раннее утро. Особенно такое пасмурное и морозное как сегодня, тридцатого декабря. Зайдя в прохладный зал, заведующий кафедрой гимнастики довольно отметил, что студенты группы один-один уж построились. В трусиках и маечках каждый мялся, кто от нетерпения, кто, разгоняя дрожь. Гофман неторопливо прошёлся вдоль колонны. В зале присутствовали все, кроме Андронова. Горобова попросила поставить Игнату зачёт заочно. Именно с этого сообщения Гофман начал разговор.
– Умеет быть человекам, когда хочет, – прошептал Армен. Серик зачёта по гимнастике боялся больше, чем остальных. Он путал разножку со шпагатом и во время упражнений на ковре расставлял ноги так, что пучил от усердия глаза. Колесо у наездника получалось квадратным, потому что он никак не мог разогнуть колени. Скакалку он пропускал через локоть и бросал её, что вперёд, что вверх, характерным жестом, каким ковбои хомутают лошадей. Но тяжелее всего юноше давалась ходьба строем, где он путал при перестроении право-лево, часто сбивался с ритма, а по команде «стой!» делал два шага не на месте, а продолжая двигаться. И только уже упёршись в спину впереди стоящего, ругался: «Шайтан, раз, дыва».
– Везёт же некоторым, – выдохнул Соснихин, услышав про Андронова. но тут же понял, что сказал глупость: что такое есть зачёт по сравнению с проблемами здоровья у близкого! На Мишу тут же зашикали, а Гофман предложил именно хоккеисту первым сдавать зачёт. Он состоял из десяти отжиманий от лавочки для девушек, двадцати для юношей, на выбор упражнения с мячом, скакалкой или лентой и перестроений в ходьбе. Преподаватель предложил начать с последнего задания. Соснихин вышел на ковёр и деловито возглавил колонну.
– Строй! Слушай мою команду! На первый-второй рассчитайсь! Раз-два, – скомандовал Миша, предлагая студентам с чётными порядковыми номерами сделать шаг вперёд и вправо, встав перед студентами с нечётными номерами. Симона, в чешках на два размера больше, шагнув, потеряла одну из них.
– Сними ты свои растоптыши. Толку от них никакого. Тоже мне, звезда балета, как сказал бы хирург Балакирев! – громко предложила Кашина с лавочки. Юлик тут же приказал ей заткнуться. Цыганок обозвала дурой. Маршал прогудела, что лучше бы Ире пришили не ахилл, а язык. Гофман, пружинисто повернувшись к строю на пятках, крикнул:
– Штейнберг, ещё одно слово, и останешься без зачёта! Цыганок, не хами! Маршал, думай, что говоришь! Соснихин, что стоишь как истукан? Продолжай построение. Сычёва, подтяни штаны, – Симоне, единственной из всей группы, разрешалось на все занятия ходить в длинных штанах, так как религия запрещала