.
высокого, носатого и чубатого, как Игнат.
– А хочешь, я помогу тебе? – предложила Катя и, заметив одобрение Галицкого, улыбнулась.
Отдавая тетрадь через час, Глушко задержала руку Галицкого, поощрившего её усердие рукопожатием.
– Ребята, наверное, я пойду, – стала прощаться Лена, почувствовав себя лишней. Глядя, как она торопится собрать тетради, Галицкий кивнул:
– Конечно, иди. А то Вовка у нас парень ревнивый.
– При чём тут Вовка? – Лена подняла голову. Её удивление вряд ли было наигранным. Юра растерялся:
– Разве он не провожает тебя каждый вечер до дома?
Лена покачала головой.
– Холодно, Юра. Совсем холодно, – ответила она, как в игре, где жарче становилось, только по мере приближения к заветному месту. Галицкий стушевался, беспомощно глядя на Катю. Пробуя бороться каждый со своими эмоциями, трое молодых людей покинули библиотеку и спустились к гардеробной. Наверное, они так и расстались бы в тот вечер, не зная, как быть дальше и что говорить, если бы уже на крыльце Глушко не предложила ребятам сходить на фильм с Бельмондо.
По дороге в кинотеатр Галицкий возбуждённо рассказывал девушкам то про какой-то рецепт томатной приправы, что он сварил не так давно и ради эксперимента, то про Кранчевского. На правах будущего мужа и отца Виктор переселился в Москву. Поравнявшись с базаром, Галицкий вспомнил, что Малыгин и Попович добились-таки от Горобовой разрешения для торговца курами посещать лекции. Павел Константинович позволил Николаю даже присутствовать также на его занятиях. В коллектив Капустин влился моментально. Умел он, где нужно понравиться, где стоит – уйти в сторону. С Шумкиным они сошлись, так как один был изощрённым поваром, другой неуёмным обжорой. Николай теперь часто бывал на даче ребят и приносил им то целую курицу, то с десяток яиц. Галицкому новый товарищ нравился прямотой. Весело размахивая руками на ходу, чтобы поскорее согреться, Николина вспомнила, как Капустин, пообещав, принёс ей килограмм куриных потрохов, а в общежитие, где часто вечером не было света, дал с десяток свечей. В «единичке» взрослого товарища полюбили почти все. Даже Кашина улыбалась ему. Было в Николае то грубое мужское, что притягивало москвичку. Вот только Капустин совсем не реагировал ни на подмигивания эффектной Кашиной, ни на кокетливые взгляды модной Масевич.
Лена и Юра так бойко переговаривались, что не заметили, как Катя отстала. Юмор и красноречие юноши были заметно не для неё. Дойдя до станции, москвичка стала прощаться. Лёгкость, с какой Юра поверил её «забытым делам», смутила Николину.
– Я что-то сделала не так? – спросила она у Галицкого. Вместо ответа старшекурсник взял блондинку под руку и радостно повёл к кинотеатру.
5
В понедельник, двадцать восьмого декабря, студенты бегали по коридорам возбуждённые и взъерошенные. Преподаватели,