Наследие эльфов. Ольга Арзамасцева
что от этого беспричинного беспокойства у него скоро начнут стучать зубы. Он был вынужден признать, что еще никогда не испытывал подобного. Но почему? Это всего лишь кучка демонов. Или нет?
– Ладно, – кисло сказал Герн. – Может, расскажете мне о дне отчаяния. Как я понимаю, нам все равно пока нечем заняться. Раз уж его можно как-то использовать.
– Как красиво! – уже в сотый раз выдохнула Нелли, когда они проходили оранжерею с пионами, где, словно лепестки цветов, порхали вихри белых и розовых бабочек. – И среди зимы! Это настоящее волшебство!
– На самом деле никакой магии тут нет, – уже в который раз вздохнула Лоркан. – Возможно, это единственное место в этом Мире, где нет никакой магии.
– Но цветы поглощают «ауру смерти», – заметил Рурлаф, подставляя ладонь огромной бабочке с нежно-розовыми крыльями. – И я никогда не слышал о бабочках с таким окрасом.
– Это генетика, – машинально пояснила Лоркан.
– Ге… что? – хором переспросили некромантка и друид.
– Генетика, – повторила Лори. – Это то, что сделало их такими. Наука такая.
– Об этом запрещается говорить за пределами этого графства. Нарушение этого запрета приравнивается к мятежу против Университета и Совета Магов. Всего несколько человек во всем Мире знают о существовании таких вещей, – сказал метр Лоувейн.
– И всего двое из ныне живущих более-менее понимают их принцип, – добавила Лоркан.
– Боже, как все серьезно, – надула губки Нелли. – А я-то думала, это просто красивые бабочки.
– Разумеется, это просто красивые бабочки, моя прелесть! Бабочки, на которых приятно смотреть, как и на тебя, – в стеклянных дверях оранжереи стоял высокий по-человечески красивый мужчина. На вид ему можно было дать лет сорок максимум, но собранные в простой хвост длинные волосы были совершенно седыми. В его виде было что-то настораживающее: черты лица слишком резкие, скулы слишком острые, мертвенная бледность, да и взгляд немного стеклянный, блестящий. – Красота теряет все свое очарование, когда понимаешь, как и зачем она создавалась.
– Ох! Не могу с тобой согласиться, – улыбнулась Лоркан. – Я люблю этих бабочек тем больше, чем лучше понимаю, кем и для кого они были созданы. Здравствуй, Мишель! – Лори протянула руки ему навстречу.
– Ну у тебя, как всегда, все не как у людей. – Мишель в несколько гигантских шагов пересек комнату, подхватил Лоркан под руки и закружил под стеклянным потолком, искрившимся в косых лучах солнечного света. – Здравствуй, девочка!
– С этим парнем, похоже, не все в порядке, – прошептал Рурлаф, когда она наконец оказалась на полу. – Это то, о чем я думаю?
В подтверждение его слов граф Троу улыбнулся, обнажив тонкие острые клыки.
– Какой проницательный парень, – сказал он. – Неужели кому-то наконец удалось растопить твое ледяное сердечко?
– Это ледяное сердечко даже бог любви не растопит, – проворчал Рурлаф.
– Растопит, уверяю тебя, – рассмеялся Троу. – Если приложит к этому усилия. Рим не в один день строился.
– Рим?
– Неважно, –