Троянский кот. Далия Трускиновская
крайности удивленный. Капеллан, стоя за его спиной, мучительно пытался прочесть по лицу Берты хотя бы намек на смысл высокого жребия. Но зловредная старуха как склонилась в реверансе, так и таращилась на обшарпанные носки братних сапог.
Тогда капеллан окинул взором уже сошедшую с коней челядь дамы Берты. Как почти всякий, кому приходится с юности видеть больше народу, чем это требуется для спокойствия и счастья, Антониус запоминал лица. И был немало поражен, увидев среди служанок старой дамы, прибывших на крупах солдатских лошадей, как им полагалось по Уставу, одно вовсе неожиданное личико.
Личико было полуприкрыто крыльями белого накрахмаленного чепца, подбородок захлестнут льняной вышитой лентой, однако капеллан знал, кого это принесла нелегкая.
Он не мог сейчас открыто помочь своему старинному другу, Хозяину, но меры безопасности принять всё же следовало. Он отступил чуть назад и нашарил руку Бернара, конюшего.
– Пошли-ка ты поскорее, сынок, за теткой Туанеттой, – не разжимая губ, потребовал капеллан.
– Неужто дама Берта рожать собралась? – так же, не разжимая губ, полюбопытствовал Бернар.
– Делай, что велю.
Поняв, что странный приказ отдан неспроста, Бернар тоже внимательно оглядел гостей – и присвистнул.
– Слушаю, милосердный отче…
А между тем брат и сестра вели странный и путаный разговор. Берта пыталась уразуметь – обогнала ли она Бонно с его спешной новостью, сьер Элиас же соглашался с тем, что жребий – велик, а род его – почтен Судьбой, однако всячески увиливал от подробностей, ожидая, что сестрица проболтается.
А виновник всей этой ерунды, Бонно, которого оставили в покое, спал себе на лавке, пребывая в безмерном блаженстве. И знать он не знал, ведать не ведал, какой переполох привез в благородный, но захудалый род! А ежели бы и знал – всё равно бы не проснулся…
Посланный Бернаром конюх Эвримон застал тетку Туанетту дома и ворвался к ней в довольно-таки неподходящую минутку. Дочка бургомистра, Роза, исхитрилась чуть ли не за полчаса до венчания прибежать к старой повитухе за той мазью, что делает из многоопытных женщин невинных девиц, пусть и всего на одну ночь. Тетка Туанетта как раз пользовала Розу этой мазью, добираясь пальцем до самых потайных местечек, когда Эвримон именем сьера Элиаса пригвоздил к стенке служанку, маленькую Фадетту, и влетел в комнату.
Нужно отдать тетке Туанетте должное – не только ловкость в пальчиках она имела, но и силу в плечиках. Немедленно в голову Эвримону полетело первое, что под руку подвернулось, а были это сперва медный пест, а потом и ступка для снадобий. К счастью, конюх для выхода в город нацепил блестящий шлем, чтобы походить по меньшей мере на стражника. Вопли Розы и звон от двух ударов слились воедино.
– Ты что, тетка Туанетта, совсем ума лишилась? – заорал Эвримон. – Меня к тебе славный добрый сьер Элиас шлет! А ты всякой дрянью швыряешься!
– А врываться без спроса тоже сьер Элиас приказал? – Тетка Туанетта одернула на Розе