Запад есть Запад, Восток есть Восток. Израиль Мазус
Представь, что немцы на всякий случай очищали высотку для себя, чтобы прикрыть свою разведку? И чтобы мы подумали: пристреливают. И туда не полезли бы. Хороши бы мы тогда с тобой были, если б легли у оврага, а?
– Слушай, действительно… – удивился Сабуров. – Так ты что, рисковал?
– Нет, не рисковал, не смотри на меня так, будто уже отправляешь меня под трибунал. Еще до того, как мы вышли, у меня там разведчики побывали и запустили из другого места зеленую ракету, что немцев на высотке нет.
После этого разговора Сабуров и Фролов стали друзьями.
– Что случилось, Паша? – спросил Фролов, когда они вышли в коридор.
– Ты лучше меня знаешь, что у тебя случилось, так что давай помолчим, пока уши кругом.
В коридоре было многолюдно.
– А, да знаю я, о чем ты, – спокойно проговорил Фролов, – ерунда все это.
– Ерунда, говоришь, – сказал Сабуров, когда они лицом к лицу уселись за маленький столик, приставленный к его большому столу. В руках он держал плотный конверт, из которого Сабуров извлек несколько фотографий и разложил их перед Фроловым.
– По-твоему это ерунда? В каком смысле ерунда?
На нескольких фотографиях были засняты он и Ольга – и в машине, и стоящие рядом со столбом, когда они прощались, коснувшись друг друга лбами. И, наконец, последняя фотография. Храм. На Фролове гражданский костюм. Он и Ольга стоят перед отцом Александром. За их спинами мать и отец Ольги. Их лиц не видно. Только руки. Они держат над головами Фролова и Ольги венцы. Фролов с непроницаемым лицом переводил взгляд с одной фотографии на другую.
– Кто это сделал и зачем? И где он там примостился? Кроме нас пятерых в храме никого не было, – сказал Фролов.
– Понимаю. Тебе не понравилось, что засветили твое тайное венчание. А ты что думал, что наш Смерш вокруг пальца можно обвести точно так же, как ты, когда-то это проделывал с немцами?
– Да причем здесь это, – поморщился Фролов, – тогда была честная война. Кто кого. А теперь вы за мной подглядываете, будто я вам враг. Когда ты меня позвал, я сразу догадался зачем. Но я и подумать не мог, какую вы на меня охоту откроете. А ерунда почему? Потому, что моя семейная жизнь это мое личное дело. Я знал, что некоторые сложности у меня будут. Но не до такой же степени, чтобы за мной фотографы бегали. И потом, я ведь о своих обстоятельствах только нашему юристу рассказывал. Советовался. И когда ты меня позвал, я сразу подумал, что это он меня продал…
– Это ты зря, – сказал Сабуров. – Ничего юрист не говорил. А что он знает? Говори все. Я должен знать, чтобы тебя защитить.
– Ну, пришел к нему и сказал, что встретил женщину, без которой жить не могу. Хочу на ней жениться и спрашивал, какие есть пути получения для нее советского гражданства. Она согласна. И все. Больше ему ни одного слова не говорил…
Сабуров выругался, приподнялся над столом и крикнул:
– Сволочь! Да я его, паскуду, на куски порву! Обязан был доложить. Он у меня по этапу пойдет. Будет там зэкам после работы прошения