Ключ в двери. Лев Усыскин
у них в жизни есть и все такое… но вот беда – невзрослые…
– Ну так и что…
– Ну так и то. Такую недобабу если уж у себя завел – то как бы тоже следует держать в аквариуме. Ну или разве что в молодости – когда ты сам еще – аксолотль. Тогда да, все в порядке – вы на равных, вам обоим интересно… что там спереди да как… ну и гормоны бушуют, чего уж… А вот после сорока уже – одно из двух: либо дочь, либо – секс-кукла. Третьего не дано, прости.
Словно бы легкий приступ паники… но нет, просто действие портвейна на слизистую желудка…
– У меня есть дочь. Зачем мне еще одна?
– А бог тебя знает, может, ты своей недоволен. Экзистенциально недоволен. Сам того не замечая. И хочешь исправить ошибки какие-то.
– Да вроде доволен…
– Тогда – секс-кукла… тут методом исключения… третьего не дано.
Он принялся живо мотать головой из стороны в сторону.
– Третьего не дано… не дано…
Потом в такси меня впервые за много лет укачало. Где-то на Пискаревском я попросил водителя остановить, опрометью выскочил из машины и, покорно встав над какой-то канавкой, принялся ждать надлежащей кульминации. Однако рвоты не случилось. Позывы мало-помалу сошли на нет, и я, ободренный вечерней свежестью, вернулся в автомобиль. Таксист молча тронулся, вдавив меня в спинку сидения, при этом нечаянное облегчение меня, помнится, даже немного расстроило: «и в этом тоже, – стрельнуло в пьяном мозгу, – да, и в этом тоже ты несвободен, зажат… неспособен в полной мере расслабиться… позволить вещам идти их естественным, ничем не сдерживаемым ходом… бестолочь… раб шумных сборищ и мычащих стад!..»
Всяк волен в неприязни. Вот просто ненавижу выражение «бог троицу любит». Какая-то неизводимая пошлость стоит за ним, претензия на объяснение сущего вне попыток в этом сущем хоть чуток разобраться. Моргнешь ресницами – и встают перед глазами, словно живые, эти несчетные и несчастные безликие мужчины и женщины, исправно наступающие в третий раз на очередные грабли судьбы и сплевывающие указанную фразу там, где нужно бы тихо сказать «аминь!». Или же и вовсе промолчать да пошевелить мозгами.
В общем – бог троицу любит, и неделю спустя после Барбареско им. святого Аденоида я вздумал повторить свой каминг-аут, избрав на этот раз Кота конфидентом.
Со Славой мы, считай, и не виделись со времени той памятной вечеринки. Раза три разговаривали по телефону, еще столько же раз Маша, одна, без вечно занятого мужа, составляла нам с Кариной компанию в борьбе с досугом. В общем, я считал, что отношения с Котельниковыми в полной мере восстановлены и форсировать коммуникацию нет нужды – в конце концов, добрые приятели тем и хороши, что о них не нужно думать постоянно. Если, конечно, не происходит ничего печального.
Короче, повод возник. Не повод, а так: по Аденоидовому проекту проступили какие-то юридические вопросы, и я, следуя студенческой перфекционистской привычке, почти угасшей, но все-таки дававшей время от времени рецидивы, решил разобраться досконально (работа