Дыши. Барселоника
она, брезгливо кутаясь в пальто. – Глядишь, теперь не отделаемся.
– У тебя, видимо, большой жизненный опыт, – пролепетал Антон вежливо.
– Я звала себя Жрицей любви, – важно кивнула девушка. – Потому что я уходила – за мной всегда следовали, понимаешь? И я все хотела понять, как эта штука работает. Ну и, те, с кем я спала… Мне нравилось, что часть их красоты и харизмы живет и во мне, – Лада отстраненно улыбнулась. – Потом, правда, у меня накрылся гормональный фон, и я чуть было не превратилась в Жрицу, которая постоянно жрет.
Антон сдавленно хмыкнул (он даже не знал, что еще так умеет) и поглядел по сторонам, потому что пялиться на Ладу в данный момент было все равно, что видеть ее голой. А Антон к таким откровениям был явно не готов.
Вагон практически пустовал. В противоположном конце его на сидениях спали два бомжа. Типичный такой питерский поезд в будний день ближе к полуночи.
Обычно в таких условиях у него моментально начинался психоз. Но таблетки он с собой не взял, разумеется.
Он же практически здоров.
Лада вышла из своей внезапной ностальгии, обернулась и уставилась на Антона долгим взглядом. Будто ела его мозг вприкуску с хлебом. Он даже слышал, как она чавкает.
– Я пошутила, – произнесла она наконец без улыбки. – Ты слишком странный, чтобы у тебя ночевать. Я и не собиралась.
Поезд остановился на очередной пустой станции.
Лада тут же встала и молча вышла из вагона.
Антон, по непонятной ему самому причине, без единой мысли в голове вышел вслед за ней.
– Клоун, – буркнула Джанджа.
Императрица
Меня преследовали только раз в жизни.
Какой-то местный сумасшедший, с черной от тяжести кармы кожей, насквозь пьяный, но от этого не лишенный, увы, возможности, перемещаться. Я подхватила его на хвост где-то на Конюшенной.
Он то обгонял меня, то отставал, постоянно махал руками, но ни разу не сказал и слова. В какой-то момент мне надоело скрываться от него в магазинах, нервы на тот момент уже давно были так себе. Я просто остановила ближайшего мотоциклиста и попросила его довезти меня до Васильевского острова. Или куда угодно. Алкоголик проводил нас взглядом побитой жизнью псины.
В тот момент я поняла, что у некоторых жизненных историй нет ни начала, ни смысла.
И вот я снова бреду по пустому ночному проспекту.
Продрогшая и с очередным психом на хвосте. Я с разочарованием подумала, что жизнь меня ничему не учит.
Антон догнал меня и пошел рядом.
Погода располагала к молчанию. Было холодно, ветрено и промозгло. Типичный Питер, нетипичный ноябрь.
– Куда ты идешь? – спросила я пространство.
– Я провожаю тебя до дома, – ответило пространство робким мужским тенором.
Будто сомневалось, что ему позволено подавать голос.
– А кто тебе сказал, что я иду домой?
Антон нахмурился.
– Но ведь сейчас слишком холодно, чтобы идти куда-нибудь еще, разве нет?
Он был слишком умен для шизофреника. Хотя я понятия не имела об умственных способностях этого подвида.
Но