Голоса. Светлана Шаповалова
на него. Но идут тихо. А тот, что последним шел, говорит, как будто дернул его кто за руку. А тайга кривая кругом, над головой смыкается, потемки. Испугался он и пальнул. Проводник за голову схватился и говорит, бежим ребята, ничего не спрашивайте. И припустил. Они и брать-то его не очень хотели, старый совсем, только на себе тащить, а тут не успевают ногами перебирать. Да и сами не отстают, как будто бы страх в спину толкает, жутко. Проводник кричит, не оборачиваться, и скорее пятками перебирать. Хорошо, что он наш, знает, где там заимка старая стоит на высоких ногах. Добежали еле-еле, дед им опомниться не дал, затянул в нее силком, ни живых, ни мертвых. Чем было привалили вход, оконца заткнули. Показывает им сидеть тихо. Они в свои ружья вцепились, сидят, трясутся. Тут и пришло, что их гнало. На крышу прыг, и бегает как ребенок малый. Дверь скребет, по земле вокруг топает, свистит. Потом вроде ушел. Только наш сказал, сидеть до самого утра тихо. Так и просидели. На утро обратно пошли, наохотились.
Дед замолчал.
– Дед, ну и истории у тебя, конечно.
– А чего мои истории? Не веришь? – глаза его лукаво прищурились.
Конечно, нет. Но обижать деда, не в моих правилах.
– Да, страшно просто.
Дед довольно крякнул и мотнул головой. Он сидел рядом со мной, такой уязвимый и такой непобедимый одновременно. Я никак не мог этого внутри себя уложить. С одной стороны, он простой человек из глуши, верит в травы, в приметы, с другой стороны, он переполнен знаниями похлеще энциклопедий. Он говорит и читает на разных языках. Разбирается в астрономии и фармацевтике. Говорит с животными, которые его будто слушаются и ничего не боится, не смотря на свое немощное с виду тело. Он проходит пешком многие километры и будто не устает совсем. Как я раньше не замечал всего этого в нем? Как-то, проснувшись ночью и не обнаружив деда на месте, я встревожился, но нашел его на крыше. Он сидел и пальцем водил по небу от одной звезды к другой, шептал что-то и гладил бороду. Потом шуганул меня спать и долго что-то черкал в своих записях маленьким обломком карандаша. Тут не был мой родной дом или край, но на дедовых отварах и этом воздухе, я стал увереннее, спокойнее и как-то по-настоящему отдыхал.
А однажды я нашел в его рюкзаке, совершенно случайно, старую связку каких-то веточек, бережно обтесанных и связанных кожаным шнурком с изображением рун. Удивившись, там же я увидел истертые карты таро, со странными картинками. Когда спросил у деда, тот недовольно отмахнулся и не стал мне ничего пояснять. Я решил, что, видимо, дед считал себя кем-то наподобие местных шаманов. Когда я высказал невзначай ему это предположение, он поднял меня на смех и еще долго потешался. Как будто я маленький ребенок. Мне даже стало немного обидно, но особого вида я старался не подавать. Вообще, он много читал, книги были конца восьмидесятых годов и все по физике, астрономии, философии. Иногда сквозь сон я слышал, как он смеется над какой-то из них. Нравилась ему и химия. Но всерьез он ее не воспринимал, потому как его ночные смешки, чаще всего вызывала