Память по женской линии. Татьяна Алфёрова
и спросить, не собирается ли замуж за деда и не пошла бы за него, Ивана, если бы он посватал. Но бабушка, решительная, властная и в молодости, не любила разговоров в сослагательном наклонении.
Я-то поначалу уверилась, что она любила Ивана Петровича, от избытка зеленого романтизма предполагая у каждой из своих родственниц огромную несчастливую и судьбоносную любовь. Услышанный позже рассказ сильно меня разочаровал, но это тогда, по молодости, сейчас я рассказом горжусь, равно как и крепким сном прабабушки Анны после сватовства.
– Николая больше всех любила. Больше Ивана. Такой веселый, добрый. Но не пошла бы за него замуж. Он троюродным братом был. Да и жить негде. У него мать – молодая бобылка, гулять начала, негде жить было.
При всей лаконичности рассказ необычайно выразителен. Успокаивает мысль об относительности ранней любви. Не так все и страшно. Зная о шестидесятитрехлетнем в целом счастливом опыте бабушкиной семейной жизни, легче усвоить банальнейшую мысль о воспитании любви. Банальные мысли вообще туго приживаются, именно в силу очевидности.
Дед поехал смотреть невесту вместе с товарищем: как бы мимоходом в гости зашел, из соседней, но далекой деревни, ага. Мария – лучше я буду называть ее по имени, какая «бабушка» в восемнадцать лет – плакала так, что лицо распухло; надела темное повседневное платье, специально пряла перед приездом гостей, чтобы руки покрылись разводами от немытой шерсти. Бабы говорили: не понравилась жениху-то, руки грязные. Тем не менее родители сватов прислали. Мария понимала, что мачеха держать ее в доме не будет: сестры Катя с Тоней на подходе, а у мачехи своих трое ребят (отец, мой прадед, умер к тому времени), но надеялась, что и сейчас откажут, как отказывали женихам до этого.
Почему они так не хотели замуж?
Ответ деду обещали дать в восемь вечера. Мария плакала, мачеха пожалела ее, решила отказать жениху, но пока запрягала лошадь – передумала, поехала к гадалке, не сказавши падчерице. В это время зашла сноха Ивана Петровича, по деревенской простодушной хитрости не объяснив цели визита:
– Манька, парни на «беседе» волнуются, какой ответ жениху?
Мария отвечала, что поехали отказывать. Сноха не сказала, что спрашивает от Ивана, что тот просил, мол, подождите. Решила – много чести будет. Успокоилась, что откажут, и ушла.
А мачеха отправилась от гадалки к жениху и помолвила жениха с Марией. По дороге домой узнала от соседок про гостью, приступила к падчерице с расспросами, прежде чем объявить о решении:
– Машутка, Ивана Петровича сноха являлась, спрашивала небось, что мы Павлу ответили, а, Машутка?
Бабушка молчала.
– Так ведь, ирод, сама-то ничего не говорит, проклятая! (В третьем лице о падчерице, это не ругань – растерянность.) Павел за приданым не гонится. Что скажешь-то? Нравится он тебе?
…
– А Иван Петрович из богатой семьи, такой никогда не посватает – неровня.
…
И наконец:
– Машутка, завтра в город поезжай, Павел на платье денег дал, кольца купил, перстень тебе, два пуда мяса обещал. Пятьсот рублей за