Опоздать на казнь. Фридрих Незнанский
сделать? Нельзя же совсем бездействовать. Человек пропал – вы понимаете?!
«Вот заладила, – подумал Иващенко. – Такая не отвяжется. Надо что-то придумать, а то ведь будет сидеть тут трое суток, дожидаться».
– Я могу сейчас у вас заявление принять, – пришла в голову Иващенко спасительная мысль. – Но ход делу мы сможем дать только по истечении трехдневного срока. Согласны?
Дама посмотрела в глаза лейтенанта милиции и, увидев только ледяную непреклонность, поняла, что препираться бессмысленно, и кивнула.
Иващенко протянул ей несколько листов бумаги.
– Пишите. И как можно подробнее опишите обстоятельства. Сесть можете вон за тот столик.
Иващенко показал в угол своего кабинета, где стоял второй письменный стол. По идее, за ним должен был сидеть еще один инспектор, но по причине хронической нехватки кадров стол был не занят.
«Я, Оксана Дублинская, заявляю о пропаже своего мужа – Сергея Дублинского», – старательно выводила дама.
– Адрес свой не забудьте и паспортные данные. Свои и мужа. Дату его рождения и прочее. И имейте в виду, если вдруг муж объявится, или позвонит, или кто из друзей скажет, что видел его, вы нам немедленно должны сообщить, чтобы мы зазря не старались.
– Постараетесь вы зазря! Как же… – бурчала под нос недовольная дама, но продолжала писать.
«Улица Большая Монетная, дом 1, – прочитал адрес Дублинских Иващенко. – Хороший дом, академический. Может, и правда какая-нибудь важная шишка этот загулявший профессор».
Когда дама ушла, он первым делом достал из ящика свой кроссворд и вписал так удачно вспомнившееся ему слово «Брунгильда». А минут через пять, погрузившись в решение кроссворда, и вовсе забыл о визите Дублинской…
На следующее утро лейтенант Иващенко отчитывался перед начальником отделения, майором Кабановым, о своем первом дежурстве:
– Ночь прошла без происшествий. Поступило два звонка. Мелкая кража и драка в коммунальной квартире. Составлены протоколы.
– Хорошо… Что еще? Совсем ничего?
Лейтенант замялся – стоит ли говорить о заявлении Оксаны? Он вспомнил о нем уже утром, фиксируя в журнале дежурств происшедшее за последние сутки. С одной стороны, он вроде бы не имел права заявление принимать, но с другой стороны – заявление-то он принял, умолчать не удастся, а ежели профессор Дублинский и через двое суток не появится, заявлению придется давать ход, профессорша просто так не отвяжется.
– Ну вот, дамочка приходила – муж у нее пропал, всего-то и сутки прошли. Загулял, наверное, профессор, но дамочка такая настойчивая, я бы даже сказал, настырная – заявление оставила. Я принял.
– Это ты зря, Иващенко! – покачал головой майор Кабанов. – Ну раз принял – значит, принял. Пусть лежит. Двое суток, пока делу ход не дадим… А что за профессор, кстати?
– Дублицкий, что ли… Или Дублинский, – наморщил лоб лейтенант.
– Кто-о?! – глаза Кабанова округлились.
– Дуб… Дублинский… – заикаясь, проговорил лейтенант Иващенко, предчувствуя недоброе.
– Как Дублинский?!
Майор