Гарторикс. Перенос. Юлия Идлис
Но теперь я думаю: что, если тогда, после университета, она просто со мной… согласилась?
Эштон вспомнил страх на дне распахнутых глаз Мии и свою фразу, сказанную прямо в перепутанные волосы: «Всё будет хорошо».
– Даже если так, ваша жена – взрослый человек, и это ее выбор, – сказал он.
Кайра покачала головой.
– В любви не бывает никакого выбора, – сказала она. – Ты просто любишь – и всё.
Ее взгляд, как прожектор, скользнул по столу, по стоящей возле экрана голографической рамке, где Эштон с Мией лежали на песчаном мелководье, запутавшись в ее мокром платье, задыхаясь и хохоча. Это был их четвертый или пятый раз на озере – тот, после которого он увидел ее на кухне улыбающейся внутрь себя.
Даже родив, Мия не перестала так улыбаться. Эта улыбка была как жест, будто она осторожно нащупывала в себе то место, где был Ави, – хотя сам Ави преспокойно спал в детской, или бегал за белками в парке, или выдавливал зубную пасту в туфли, если Мия неосторожно оставляла их в прихожей, придя с прогулки.
– Вы не замените вашей жене ребенка, которого у нее нет, – сказал он и негромко откашлялся. – Даже если откажетесь от своей жизни.
Кайра крепко взяла себя за руку и подняла на него прозрачные глаза.
– Если меня не будет, она сможет завести ребенка с кем-то другим.
– Поэтому вы отказались от Лотереи? – спросил Эштон. – Чтобы… дать ей шанс?
– На Гарториксе люди живут вечно, – просто сказала она. – Я не хочу, чтобы моя жена была привязана ко мне навсегда.
– Но именно это вы и пообещали ей, когда женились.
– «Пока смерть не разлучит нас», – улыбнулась Кайра. – Я всегда читаю всё, что написано мелким шрифтом.
Эштон поднял брови.
– Но ведь для вас это так и будет, – сказал он. – Никакой обратной связи с теми, кто совершил Перенос, не существует. Скорее всего, они даже не знают, что происходит здесь, на Земле.
– Как же тогда они отправляют нам свои мыслеобразы?
– Судя по всему, это происходит автоматически, – Эштон пожал плечами. – Всё равно как если бы вы ей снились.
Кайра усмехнулась.
– Если я буду всё время ей сниться, она никогда не сможет спокойно жить дальше.
Эштон молча смотрел на ее руки, державшиеся друг за друга. У него за спиной, хохоча, задыхалась на мелководье голографическая Мия.
– Она и так не сможет, – тихо сказал он.
За три года Ави так и не приснился ему – ни разу. Наяву Эштон всё время видел его – в парке, возле дома, на заднем сиденье семейного аэротакси, проплывавшего мимо во встречной пробке. Но стоило закрыть глаза, как всё исчезало, и Эштон оказывался один на один с пустотой. Он почти перестал спать, чтобы не проваливаться туда, где не было Ави – а значит, не было вообще ничего.
Первое время по совету психолога они пытались представить, что Ави на Гарториксе. Эштон думал, что Ави понравилось бы быть фиолетовой ящерицей или обезьяной с ярко-зеленой шерстью. По утрам Ави ползал по кровати, рычал и скалил зубы,