Фристайл. Сборник повестей. Татьяна Сергеева
стеклянной дверью кухни склонённую над книгой, взлохмаченную голову своей «Золушки».
Иногда Старуха, желая подразнить, позлить девчонку, поминала эту сказочную героиню. Однажды Марина не выдержала, огрызнулась.
– Между прочим, Золушка вышла замуж за принца!
Старуха ядовито рассмеялась.
– Не обольщайся, дорогая! Тебе это не грозит. У тебя походка маляра, царский дворец просто рухнет от шарканья твоих шлёпанцев. Когда ты ешь, то звякаешь ложкой о тарелку так, что звона колоколов нашего храма не слышно, а о твоей речи и говорить нечего – одно твоё «чё» многого стоит.
– Я уже так давно не говорю
– Слава Богу! Да и вообще современные принцы предпочитают девушек образованных, глубоких, а у тебя мысли коротенькие-коротенькие, как у Буратино.
Марина очередной раз подавила вздох. Откуда престарелой Старухе, уже много лет запертой в своей квартире, знать, каких девушек предпочитают современные принцы, и какой длины у неё мысли? Какой смысл спорить?
– Ну, и что замолчала?
Старухе было скучно, и, когда она чувствовала себя получше, она развлекалась такими вот словесными баталиями. Марина поднимала глаза к небу и исчезала за дверью кухни, откуда слышала сиплый голос.
– Ну, и чего глаза к небу закатила? Я что – не права? И что это за привычка – глаза закатывать? Если с тобой кто-то разговаривает, надо собеседнику в глаза смотреть. В гла-за! Чего молчишь?
– Мне надо заниматься, Елена Ивановна…
И однажды добавила с горечью.
– Я не виновата, Елена Ивановна, что осталась сиротой. Я не виновата в том, что оказалась в детском доме, что рядом со мной не было родных людей, никого, кто научил бы меня хорошим манерам и помог бы мне стать интеллигентным человеком. Я не виновата в том, что получилась такой, какая сейчас есть.
И Старуха растерялась, не зная, что ответить. Действительно, в чём виновата эта девочка? Её бы просто пожалеть, кто и когда жалел этого птенца, выброшенного в жизнь из коллективного детдомовского гнезда? Но за долгие годы одиночества Старуха совсем разучилась кого-то жалеть, заботиться о ком-то. Какие-то давно забытые, добрые чувства вдруг вяло шевельнулись в её душе. Она вдруг рассердилась на себя. Старая мудрая женщина, неужели она совсем потеряла способность сострадать? Выходит, она не выдержала испытаний, которые послал ей Господь. Она – ленинградская балерина и библиотекарь не смогла остаться до конца своих дней интеллигентным, тонко чувствующим человеком, христианкой, наконец. И она дала себе слово больше не дёргать девчонку по пустякам.
Когда к ней в очередной раз пришёл отец Михаил, она, кажется, впервые искренно и от души каялась в своей несправедливости к Марине. Ему было нелегко с этой старой, немощной женщиной, не имевшей собственных детей. Конечно, он понял её настроение, но всё-таки мягко повторил ей в тысячный раз, что между раскаянием и покаянием – огромная разница. Можно бесконечное количество раз раскаиваться в своих