Замок. Веретено. И Бесконечная ночь. Александра Хартманн
необыкновенного счастья. Глаза так и замирают на этом необычном рисунке. Где-то глубоко в середине сердца что-то болезненно ёкает и пульсирует. Медленно провожу рукой по линиям. Толстый слой пыли и пудры въелся в бумагу, отчего ее края завернулись. С трудом оторвав взгляд, перехожу ко второму листу – дерганным неровным почерком там было выведено старинным почерком следующее: «Что же я наделала?! Это все моя вина! От ныне и навеки я проклята! Элая, прости меня! И помоги! Помоги мне… молю…». Ком подступил к горлу, сама не замечаю, как плачу. Кто ты, что так жаждешь моей помощи?
И тут в комнату с размаху влетают Белочка и Смуглянка, и начинают носиться над головой, изредка попадая в узкую полоску света, отбрасываемого на стены свечами. Кладу найденные листы в карман. Там уже лежат, найденные мною в кабинете на первом этаже бумаги. Но почерк был не похож. Фраза об уничтожении всех пяти явно принадлежала мужской руке. Совы между тем подлетели к противоположной стене, скрытой во мгле, и принялись биться об нее крыльями.
Спешно поднимаюсь и беру в руки канделябр. Высоко поднимаю его над головой. Это были деревянные глухие ставни. Так вот почему здесь так темно! Белочка и Смуглянка продолжали настойчиво царапать доски, призывая меня как можно скорее убрать их. Уже давно решив про себя, что лучшее – это всегда слушаться моих крылатых спутниц, хватаю ручки и тяну доски на себя. С тяжелым скрипом, ставни поддаются, но за ними оказались плотные гардины. Что же это?! Почему эта комната была наглухо заколочена? Отдергиваю пыльную ткань и замираю. Окно было разбито… Прямо из отверстия впервые за долгое время в комнату ворвался ветерок, обдавая волной свежести и прогоняя прочь затхлость. Тихий свет, пробивавшийся сквозь паутину, осветил помещение. Поворачиваюсь и ахаю. Здесь не было ничего. Никакой мебели, за исключением того самого туалетного столика. Вдоль стен стояли картины в тяжелых дорогих рамах. Приблизившись, я поняла, что это были портреты. Но какие-то странные. Все холсты были исполосованы ножом, словно кто-то желал вырезать чье-то изображение.
Мне становится жутко от вида этих изуродованных картин, и я отступаю к дверям. На сегодня более чем достаточно. Пора вернуться к Мирей. Малышка должна уже проснуться и, наверняка, она до смерти испугалась этого мрачного замка. Ступая по стеклу, спешу к выходу, стараясь больше не смотреть на столик и разбитое зеркало. И тут замечаю под ногой красивый пергамент. Он был примечателен тем, что по краю был вышит серебряными нитями, а надпись выведена золотыми чернилами.
– Герцог и герцогиня Фиантен с радостью в сердце сообщают, – начинаю с запинкой читать наполовину стертый текст, – что в пятый день месяца Паладина их дочь, Элая Аврора Фиантен, будет обвенчана с его высочеством, принцем…
Дальше пергамент был выжжен. Белочка опускается рядом и поворачивает голову под тем особым углом, который отличает сов от остальных птиц. Стараясь не замечать ее пронзительного взгляда, ухожу из комнаты. Сегодня возьму швабру и ведро воды и хорошенько