О людях и чудовищах. Роман Смородский
рьма. Ее чистилище.
Кап. Кап. Кап.
***
Налево, направо, снова налево – стройные ноги несли ее вниз по узкой, извилистой улочке, вымощенной крупным камнем, так легко, словно ее тело совершенно не имело веса. Свежий морской бриз бесстыдно играл с подолом ее короткого желтого платья. Постепенно приближалось приятное напряжение в воздухе, гул десятков человеческих голосов. Направо, налево, еще раз направо – и ее взору наконец открылась небольшая рыночная площадь, единственное оживленное место во всем городке, остальными своими частями будто вечно пребывающем в состоянии солнечного удара.
– Франческа! Иди сюда, Франческа!
Девушка повернулась и все так же легко поспешила на голос, ловко лавируя среди людского потока. Из-за своего прилавка ей махала рукой давняя знакомая, пожилая, но удивительно энергичная женщина, владевшая небольшим яблоневым садом.
– Джорджия! – Франческа одарила ее лучезарной улыбкой и стрельнула выразительным взглядом черных глаз в лиловый платок, прикрывавший ей плечи. – Прекрасно выглядишь! Но неужели тебе не жарко?
– Врать нехорошо, юная леди, – в шутку погрозила ей пальцем торговка. – И в моем возрасте, знаешь ли, женщине положено мерзнуть даже в жару. А ты, я смотрю, вся в работе?
Проследив за ее искристым взглядом, девушка обнаружила у себя на левой коленке пятно зеленой краски.
– Ой, – Франческа слегка покраснела и попыталась спрятать левую коленку за правой. – Нет… нет, это я так, побаловалась немного. Но по секрету могу сказать… – она наклонилась к уху Джорджии и с жаром радостного возбуждения прошептала. – Сегодня я уединюсь в своем имаджинериуме и начну новую картину. Это будет настоящий шедевр! С ее продажи я смогу наконец заплатить за комнату на много месяцев вперед!
– Это чудесно, моя дорогая, – Джорджия с улыбкой коснулась ее руки своей. – Не сомневаюсь, так и будет. Во всей Италии нет художника, который бы сравнился с тобой по таланту.
– Ты слишком добра ко мне, – рассмеялась Франческа, покраснев еще больше. – Не ты ли только что мне говорила, что врать нехорошо?
– Я никогда не лгу, юная леди, – шутливо надула морщинистые щеки торговка. – А ты, главное, не забывай на этот раз спать и хоть немного кушать, договорились?
– Чтобы кушать нужны деньги, – с грустной улыбкой пожала плечами художница. – А чтобы быстрее появились деньги, возможно, придется провести ночь или две без сна, тут уж ничего не поделаешь…
– Знаешь, что? – заговорщицки подмигнула ей Джорджия. – Позволь, я немного проспонсирую твой шедевр. С деньгами и у меня на этой неделе не густо, но уж немного яблок я могу тебе дать просто так. Если захочешь – заплатишь потом. А нет – так я не обеднею.
– Спасибо, Джорджия! Я отдам! – Франческа взяла торговку за руку, подкрепляя свое обещание нежным пожатием. – Обязательно отдам!
– Не стоит благодарностей, – Джорджия тепло улыбнулась девушке и выудила из-под прилавка пустой мешок. – И… какая же ты все-таки красавица, Франческа.
Художница залилась румянцем окончательно и смущенно отвернулась в сторону моря, пока торговка выбирала для нее самые аппетитные яблоки. Утреннее солнце с ослепительной яркостью вычерчивало ее тонкий профиль с небольшой изящной горбинкой на носу, обрамленный черными, беспорядочно вьющимися волосами. Ее воображение уже вовсю вырисовывало ей возможные детали будущей картины. Даже больше – целого нового мира, частицу которого эта картина должна будет отразить.
Франческа знала, что к большой силе должна прилагаться большая ответственность. И она чувствовала тяжелую, почти неподъемную ответственность перед всеми бесчисленными обитателями этого зарождающегося мира.
Ведь нет силы выше той, что позволяет созидать в подобных масштабах.
Захватывающая мысль. Захватывающая – и немного тревожная.
***
С громким металлическим скрежетом тяжелые створки ворот разъехались в стороны и в лицо Марселле ударило яркое утреннее солнце, подсветив чистым золотом ее огненно-рыжие волосы. Девушка весело поморщилась, поправила на плече перевязь с мечом и, прикрыв окруженные россыпью веснушек глаза рукой, обратилась к семенившему за ней следом брату:
– Знаешь, Амато, я думаю, уже сам воздух наших полей пойдет тебе на пользу. Посмотри – здесь, снаружи даже солнце светит иначе, чем в замке. Такое сияние каждого зверя в лесу разбудит, а? Что скажешь?
– …зверя… разбудит… – эхом донеслось сзади с постепенно возрастающей скоростью. – …зверя… разбудит… зверя разбудит, зве…
– Эй! – Марселла резко развернулась и взяла брата за подбородок. – А ну, посмотри на меня. Посмотри на меня!
Амато с видимым трудом оторвал взгляд от носков своих новеньких кожаных сапог. Впрочем, по его лицу было неясно, видит ли он перед собой сестру. Он смотрел сквозь нее, словно воображение отчетливо рисовало на ее месте нечто совсем другое, и просто неописуемо ужасное. В его вечно спутанных, сколько ни расчесывай,