Две Веры Блаженной Екатерины. Алёна Митрохина
Уж я б тебе посоветовала!
– Не обманет, – улыбалась Катя. – Я ему верю.
Верить – таким было третье правило Екатерины. Она не пыталась ловить на лжи, сопоставлять факты и изобличать, но когда вранье выходило наружу – а это рано или поздно случалось всегда! – Катя рассуждала просто: если соврал, значит по-другому не мог. Поэтому и верила.
– Паша меня любит, зачем мне какие-то расписки, – парировала Екатерина подружке.
– Но вы официально не женаты, не зарегистрированы! – крутила пальцем у виска возмущенная Люська. – Гражданский брак – это ни о чем, никаких обязательств. Самое главное, даже если сейчас распишитесь, квартиру не поделить, она оформлена до брака. Ведь оформлена уже? Оформлена? Говори! – как заправский следователь наседала на Катерину Люська.
– Оформлена, – кривоватая улыбочка в ответ.
– Да что ж ты за простодырая такая, ты разве не понимаешь, в случае чего – ни копейки не вернешь!
– Да не будет никакого случая, Люсь! Все у нас хорошо, мы уже ремонт начали и мебель присмотрели, я уже кредит на нее взяла.
Люська со стоном опустилась на стул и прижала ладонь ко лбу, оттопырив пухлый мизинец и прикрыв глаза – она любила театральные эффекты, которые на Катерину, к слову, совершенно не действовали: театр она не уважала.
– Мебель будешь покупать, так хоть чеки сохраняй, блаженная ты моя, хоть их-то ты можешь сохранять? – не открывая глаз, командовала подруга. – Или мне, что ли, отдавай.
***
– Квартиру делить с тобой не буду, поняла? Квартира – моя! – муж пронзал Катерину взглядом – ждал реакции.
В квартире почти половина денег Катеринина, да еще мебель на ее кредите, не может же она промолчать! А оформлено все на него, так-то. Но он ведь ее и не гонит, она сама собралась куда-то. А то, что ни с чем останется – об этом наверняка не подумала.
– Ты только в суд не вздумай, не позорься! Брак у нас с тобой гражданский, да какой брак – сожительство! Ни детей, ничего…Так что ни один суд тебе не выиграть, – голос супруга крепчал от железобетонных аргументов. – А если чеки предъявишь на мебель, так это – тьфу! Тьфу твои чеки! Собирала чеки-то? Подружка поди надоумила?
Сложив руки на груди, муж смотрел на Катерину, все еще сидящую на неудобном диване.
…Когда эту грязную кожаную бандуру пытались заволочь в сверкающую ремонтом квартиру три столь же грязных и невразумительных типа, за которыми маячила растрепанная, но совершенно счастливая Катька, Паша встал стеной. Он категорически отказался пускать компанию в дом, а восторженная Катерина, от которой он пытался добиться объяснений, прыгала вокруг него и типов, толкуя что-то про начало рода, семейные ценности и прочую чепуху. Типы маялись в дверях, обращались к нему почтительно «хозяин» и озонировали пространство ароматами застарелого перегара. Из квартиры напротив, услышав шум, выглянули соседи и изумленно взирали на происходящее, а затем, неодобрительно покивав в пространство, скрылись