Вселенная не по размеру. Евгения Барбуца
будь хорошим мальчиком, отодвинься. – Я уперлась в его грудь кулаком.
– Давай подумаем, птич-ч-чка. – Мою просьбу демонстративно проигнорировали. – О тебе мы узнали только сейчас-с-с. В это же время произошел наш преждевременный перевод, от которого очень нехорошо попахивает. Но не в этом суть. С-с-скажи, с-с-с чего вдруг наш Рим воспылал к тебе такой любовью? Я понимаю, Мэла – такую, как она, трудно забыть, не говоря уже о ее врожденных способностях. Но ты… Я-то знаю, как сильно он хотел тебя извести первых полтора стандарта. С-с-с чего такие перемены? Но и это еще не все. Вдруг открывается, что ты пилот. Ты. Пилот. Внезапно.
– Змей, – устало начала я. – Отвали.
Нет, на великую любовь и дружбу со стороны родной команды я, конечно, не рассчитывала. Но подобное поведение уже наглость. Обидно.
– А то что? – Еще шаг, и теперь между нашими телами не осталось свободного пространства. Это раздражало. Чужой запах, подавляющая сила и его шипящий голос. Еще и на кухне. Какая пошлость. – Побежишь жаловаться? Кому?
Его руки легли по обе стороны от меня, уперлись в столешницу.
– Змей, по-хорошему прошу – уйди. Я когда голодная – нервная. С вопросами и разговорами по душам не ко мне. Не нравлюсь? Не мои проблемы!
– Твои, – не унимался он. И с каждым словом его голос звучал все злее. – На первом же деле ты нас подставишь. Или сдохнешь. Не сама, так помогу. Пилотировать и я умею. Просто ты мне не нравишься. Думаю, парни со мной согласятся, слабое звено – верная смерть для всей команды.
И ведь не шутит. Чувствовала его глухое неприятие, граничащее с ненавистью. Просто потому, что я такая слабая, но существую. Потому что я косвенная угроза его собственной жизни. Его инстинкты нашептывали, капая ядом: слабая, уязвимая, бесполезная. Он желал подстраховаться.
Я так понимаю, поесть мне сегодня не удастся…
А он все сильнее прижимал меня к столу и причинял явные неудобства.
Все. Достал.
Меня с детства учили, что бластеры – бластерами, а нож всегда должен быть рядом. В академии, кстати, придерживались того же мнения. Дешево и сердито.
Так вот, о детских привычках. На протяжении долгих стандартов у меня перед глазами был замечательный пример. Он решал проблемы просто и изящно, чему пытался научить и меня.
– Кхар с тобой, ящерица разрисованная, – выдохнула я.
Один нож всегда со мной – приучил все-таки. И этот самый нож в мгновение ока оказался воткнутым по рукоять в когтистую руку Змея.
Нырнула под раненую конечность, выдернула единственное, что прихватила с собой из прошлой жизни, и, не глядя, понеслась к выходу.
Подальше от разъяренного Змея, подальше от опостылевших выяснений отношений, просто подальше отсюда.
Если с каждым членом команды такие разборки устраивать, никаких нервов не хватит.
Рев раненого зверя за спиной придал мне ускорения, а приближающийся топот и вовсе заставил буквально парить над полом. Но Змей был быстрее.
Мысли