Удольфские тайны. Анна Радклиф
миться с одним из ее сочинений, пользовавшихся самой громкой известностью.
Хотя Анна Радклиф по рождению принадлежит Лондону, но отец ее Уильям Уард был дворянин из Лейчестера и вел дела в Гольборне, где и увидела свет будущая романистка – 9 июля 1764 года. Семья ее была довольно знатного происхождения, но она в такой же степени была обязана полученному в детстве воспитанию, сколько влиянию наследственности. Воспитание ее имело практический характер. С домашним хозяйством она, пожалуй, больше была знакома, чем с классической литературой, и в конце жизни первым ее наслаждением было заниматься своим хозяйством. Как видно из ее сочинений, она отличалась темпераментом до крайности романтическим, страстно любила все великое и прекрасное в природе и, кроме того, имела склонность к таинственному и сверхъестественному. Она много читала, большей частью стихотворения и романы; сочинения Грея, Томсона и Руссо находили отзывчивую струну в ее душе. В доме своей тетки, госпожи Бентли, она встречалась со многими знаменитостями, но ее чрезвычайная застенчивость – она всегда больше любила слушать, чем участвовать в разговоре, – мешала этим выдающимся людям сразу замечать ее даровитость.
Двадцати трех лет она вышла замуж за Уильяма Радклифа, впоследствии издателя «Английской хроники». Свадьба была отпразднована в Батсе в 1788 году, и Анна Радклиф, сразу попав в лондонскую литературную среду, начала писать, чтобы чем-нибудь наполнить часы досуга. Тогда-то и открылся ее талант, и вот после первой удачной попытки ее богатая фантазия полилась неудержимым потоком, создавая увлекательные романы, установившие ее литературную славу. Вторая ее книга, «Роман в Сицилии», появившаяся в 1790 году, привела в восторг всю читающую публику, обнаружив в авторе блестящее описательное дарование. Ее волшебное перо рисовало дивные картины природы, а прекрасный слог ее романов доставил ей почетное место среди поэтов-прозаиков. «Роман в лесу», вышедший в 1791 году, окончательно установил ее известность. Поразительная свежесть ее творчества, живость ее фантазии очаровывали читающую публику; слава ее так возросла, что за «Удольфские тайны», четвертый и самый популярный из ее романов, издатели заплатили ей 500 фунтов стерлингов.
Заглавие книги было выбрано удачно: оно привлекало внимание и возбуждало любопытство. Рассказ начинается с описания идиллических сцен в Гаскони и, правда, грешит кое-какими анахронизмами, так, например, сценарий XVIII столетия применяется к XV столетию, но подобные промахи простительны ввиду обаятельной картины, развертывающейся перед взорами читателя. Может ли быть что-нибудь прелестнее безыскусственной простоты жизни в семье Сент-Обера, живописных окрестностей их дома, зеленых рощ и пастбищ, благоуханного воздуха, кристального потока, низвергающегося с вершин Пиренеев и протекающего вдоль лесной тропинки по романтической долине. Какой резкий контраст с шумной сутолокой света представляет ясная, спокойная жизнь Сент-Обера. Обыкновенно он проводил летние вечера в кругу семьи, под величественным шатром платана. «Он любил тот тихий час, когда угасают последние лучи света, когда звезды одна за другой трепетно загораются в эфире, отражаясь в темном зеркале вод, – тот час, который сильнее всякого другого навевает кроткую меланхолию и часто возносит душу до вершин созерцания. Иногда глубокие сумерки заставали Сент-Обера под любимым платаном, всходила луна и проливала кроткий свет сквозь листву; часто ему приносили под дерево его скромный ужин, состоявший из молока или плодов. И вот в тишине ночной раздавалась вдруг чарующая песня соловья, пробуждая в сердце безотчетную грусть».
Эта картина дышит поэзией и мечтательностью; из нее видно, что Анна Радклиф была сентименталистка, как Макензи, Стерн и Руссо; этого факта не следует упускать из виду, хотя в романе «Удольфские тайны» она является прямой последовательницей и преемницей авторов «Замка Отранто» Уолпола, «Старого английского барона» Ривса и других авторов «страшных» рассказов. Склонность Анны Радклиф ко всему мрачному, наводящему ужас встречает противовес в ее страсти к романтическим местоположениям и тонкому изяществу. Она резко подчеркивает различие между утонченными наслаждениями искусством, литературой и светской пошлостью в описании посещения Кенелями Сент-Обера. Они появляются на сцене с шумной вульгарностью пустых светских щеголей, в ландо, запряженном парой взмыленных коней! Ландо в 1584 году – здесь видно некоторое пренебрежение госпожи Радклиф к исторической точности, но вот после отъезда Кенелей описывается, с каким наслаждением Сент-Обер вернулся к своим книгам и изящным занятиям. Автор окружает свою героиню живописной обстановкой. После того как смерть вносит расстройство в мирную жизнь семьи Сент-Обера, повествуется о путешествии в Пиренеях; это доставляет автору случай щегольнуть своим блестящим описательским дарованием. Картины ее напоминают живопись Сальватора Розы: «Дикие скалы, местами обожженные молнией, местами поросшие зеленью плюща, громоздятся над живописными долинами и чудными уголками, вид которых смягчает душу, как звуки тихой музыки». Вслед за тем в описании крестьянской пляски по случаю сбора винограда опять сквозит склонность писательницы к сверхъестественному. В то время как в лесу раздаются веселые крики поселян, внезапно сердца их поражены ужасом: раздаются звуки таинственной музыки, сопровождающей