Смирение. Андрей Владимирович Фёдоров
самого Быкова боялись попасть под каток культуры отмены и стать жертвами скандала, что ударит по их карьере в Штатах. И в результате было непонятно, чего Саше ждать в будущем. Стоит ли вообще оставаться в клубе после произошедшего? Или лучше никого не подставлять, заставляя ввязываться в никому не нужные проблемы?
А если так, то что это значит? Закончить карьеру? Убить за раз то, к чему стремился много лет, упорно тренируясь, получая порою тяжёлые травмы? Быков кроме как клюшкой махать, больше ничему и не научился толком. В детстве только на уроки труда разве что ходил, как и все учился работать молотком, рубанком. Но много ли где это сейчас нужно? А ближе к концу школы хотел поступить на журфак, но так и не пошёл. Сейчас же без опыта его никто ни в какую газету и не возьмёт. Так что кроме хоккея Саша больше ничего и не умел.
И что в таком случае оставалось? Только попробовать защитить своё честное имя и вновь выступать в клубе! Более поделать, казалось, было нечего. Иначе, нежели дать интервью, защититься никак и нечем. Так что хочешь, не хочешь, но всё равно и при любых обстоятельствах придётся идти, если вдруг отмена интервью, несмотря на договорённости, покажется заманчивой идеей..
С такими мыслями в голове, в самом дурном настроении Быков вышел на улицу под проливной дождь и пошёл вдоль по улочкам Нью-Йорка в сторону студии, где будет проходить интервью.
Шёл с капюшоном на голове, дабы не привлекать лишнего внимания, ибо уже два месяца его дом осаждают журналисты с активистами, и все требуют ответа за якобы изнасилование Оксаны. Пока в небольшом количестве, так что жить не мешают. Но с каждым разом их становится всё больше, а действия всё агрессивнее. Так один раз с подобным рыцарем круглого стола даже подраться пришлось, ибо слишком много оскорблений себе позволял, при этом не пытаясь разобраться, права ли Оксана. Посему то чтобы вновь не попасть в передрягу, лучше не маячить рожей у всех на виду.
За те десять лет, что Быков прожил в Америке, улицы самого помпезного города страны пусть и не стали ему родными, но уже были в целом знакомы. Появились любимые местные заведения, места для прогулок и пробежек, сложилось мнение, за что город можно высоко ценить, а за что только в его сторону плеваться. И за эти десять лет Быков полюбил Нью-Йорк настолько, что даже раздумывал, а не остаться ли здесь, чтобы тренировать в будущем клуб или какую-нибудь детскую или молодёжную хоккейную команду.
Теперь же после трудностей с Оксаной он вдруг почувствовал впервые за десять лет нечто странное, что раньше ему в голову и не приходило, настолько высота небоскрёбов может вскружить голову. Всё вокруг казалось ему чужим и противным. Пицца в кафешках изменилась во вкусе, кола стала отдавать кофейной горечью, на улицах всё чаще ощущался неприятный запах, а люди вокруг стали какими-то злыми и неприветливыми. На контрасте Саша чаще стал приезжать на Брайтон Бич и кушать русские пирожки, пить квас, смаковать сырки со сгущёнкой и удовольствием смотреть на каменные рожи