Лайкни и подпишись. Анна Ленц
и тут же замирает испуганным зверем – тишина. Никто не проснулся. Кирюша беспокойно хнычет во сне – вся жизнь ему только снится.
Оля убирает ружье обратно в футляр и достает бинокль. Свет выключен, тишина кухни разбивается о секундную стрелку часов, а в промежутках между тиканьем – беззвучная пропасть. На другом краю этой пропасти двое пьют чай и разговаривают наедине.
Оля прикладывает бинокль, железные ободки больно впиваются в кожу холодом. Бинокль пахнет старой замшей, пылью, металлом и чем-то еще незнакомым, и очень притягивающим. Так не пахнет больше ничто в мире: это запах на грани дымка от оледенелого металла, масляной смазки, меди, и дедушкиных папирос.
Оля крутит кольцо фокусировки, настраивает резкость.
Два человека напротив вдруг попадают прямо к Оле на кухню. Она стоит за их спинами молчаливой тенью. Она смотрит на ямочки от улыбки в уголках губ, на ресничку, упавшую на щеку.
Они так близко, что, кажется, протяни руку… Оля упирается ладонью в ледяное оконное стекло.
Он совсем не такой, каким Оля себе представляла все это время. Подумать только, а ведь она никогда раньше не видела его вблизи. Оля все придумала. Придумала всю их семью – внешность, голоса, имена.
Оля убирает бинокль. Это снова чужие ей люди. Она их не знает. И все же, ведь Оля узнала его…
«Я не знал тебя, но узнал тут же».
Оля трясет головой и скорее прячет бинокль обратно в мешочек, затем в саквояж. И зачем-то, может для пущего убеждения, ногой отправляет саквояж под стол.
– Фух, – Оля тяжело опирается локтями о столешницу. Крошки хлеба впиваются в кожу сквозь решето петель вязанного свитера.
Оля поворачивает голову – пара в окне напротив все еще говорит. Жена сидит на столешнице, голые ноги в спущенных гетрах на коленях у мужа. Он всем своим корпусом подался вперед, к ней, точно даже это ничтожное расстояние ему натерпится, жаждется преодолеть.
Она смеется. Короткие каштановые волосы встрепаны – локоны щекочут плечи.
Оля резко задергивает шторы. Сеанс окончен. Пора спать.
Глава 13 Оля
Семья Парфеновых живет в обычной хрущевке, пятиэтажное серое здание, вытянутое вдоль другого, такого же, похожего как близнец. По своей форме дом похож на кирпич, уложенный на бок. Оля топчется у подъезда – в руке бумажка с адресом. Оля неуверенно оглядывается, выискивая взглядом дом «покруче». Как-то не вяжется мерседес с облупившейся краской двери, с выбитым замком и отсутствием домофона. С третьего этажа на Олю скалясь, лает морда бульдога.
Идти к Парфенову или нет Оля практически и не думала. Не было у Оли такого выбора – поступиться своей совестью. Мерседес каждый день мозолит Оле глаза – он стоит на школьной парковке, в ряду старых, побитых жизнью учительских машин, даже как-то неприлично сверкая своей новизной и дороговизной. Каждый день рядом с мерседесом на переменках собирается толпа детей, которые хоть и хорохорятся, но глядят на машину с благоговейным ужасом. Даже самые наглые хулиганы не