Лайкни и подпишись. Анна Ленц
тебе? – Оля устало ставит сумку на стол и садиться напротив. Она все еще в пальто, даже не разделась.
– Так ты значит гостей теперь встречаешь? Вера Степановна мне даже чаю не налила, самому пришлось.
– Ну что, руки не отвалились?
Андрей хмыкает и качает головой: «Оля, Оля…»
Оля ненавидит себя за то, что смеет его разглядывать, вообще смотрит на него и отмечает – Андрей выглядит хорошо, даже прекрасно. Он похудел, стал как будто моложе. Чистые рыжеватые волосы красиво подстрижены, как-то по-новому – ему идет. Одет Андрей просто – по-рабочему: брюки, рубашка, джемпер. С ней он никогда так не одевался. С ней он всегда был чуточку недо… Недовыбрит, недопричесан… Всегда нервный, взвинченный, как бойлер, в котором давление вот-вот перейдет за красную черту.
А без нее Андрею хорошо.
Эта мысль жалит Олю каждый раз, стоит им встретиться. Поэтому Оля предпочитает не видеться, и даже, по возможности, не звонить.
– Ты Кирюшку приехал посмотреть? – Зпрашивает она, зная, что нет. Кирюшка Андрея боится, а Андрей боится Кирюшку. А может того, что это он, Андрей, Кирюшку создал. Ему от этого почему-то очень непросто.
– Да нет, – Андрей виновато тупит глаза, ему всегда стыдно, но поделать он ничего не может, – я вот игрушку ему привез, извинение, так сказать.
И он вынимает из портфеля коробочку.
– Это что? – Говорит Оля, не притрагиваясь.
А ты открой и узнаешь.
Оля секунду мнется, затем пальцем слегка касается прохладной крышки коробочки, поддевает крышку ногтем, скидывает небрежно. Внутри телефон. Большой, с трещинкой от угла к углу.
– Это мое, так сказать, пародонте. Денег пока нет, вот я и подумал, хоть так помогу. Будешь Кирюшке мультики включать, сама пользуйся, а захочешь – продай.
Оля смотрит молча, смотрит на телефон, потому что на Андрея слишком трудно.
– Нам не нужно, – цедит она, выпихивает слова сквозь сжатые зубы.
– Почему? – искренне удивляется Андрей. – Если ты из-за трещины, так это стекло, не экран, оно снимается.
– Не поэтому, Андрей. Ты забери, нам не нужно.
Андрей встает раздраженный, Оля видит красное пятно, издевательски выглянувшее из-за ворота рубашки.
– Знаешь, что, Ольга, тебе добро сделать хотят, а ты нос воротишь, гордая такая, у самой до сих пор телефон кнопочный, а Кирюшка, кроме этих мультиков телевизорных дебильных, ничего и не видел! Себе не хочешь, ребенку возьми. Мой, между прочим, ребенок, я ему добра хочу, ясно?
– А он лекарств хочет, – чеканит Оля холодно, смотрит в одну точку, только бы не выйти из себя, только бы не взглянуть на Андрея. Красное пятно под воротом…
Андрей машет рукой, что с Олей говорить? Все уже много раз сказано. Он хватает пальто с вешалки, неуклюже запихивает ступни в ботинки и, даже не завязав шнурки, комично шагая, чтобы не наступить, с лязгом отпирает щеколду.
– А вообще знаешь, что? – в комнате зверем завыл Кирюшка. Андрей понижает голос, и продолжает: – Знаешь, что, Оля? Хоть