Забытая девушка. Карин Слотер
спросила Эмили, как будто ее мать не провисела на телефоне столько часов, что ее ухо приобрело форму трубки. – У нее проблемы или что-то типа того?
Его вздох явно означал, что он проявляет необычайное терпение.
– Мне кажется, ты не осознаешь, что твои поступки могут поставить под удар все, над чем она работала.
Эмили наблюдала за чайкой, которая парила над грядой облаков. «Твои поступки. Твои поступки. Твои поступки». Она и раньше замечала, что Дин вел себя снисходительно, но с ней – никогда.
Он спросил:
– Что, если кто-нибудь тебя сфотографирует? Или в школе будут журналисты? Подумай, как это отразится на ней.
От возникшей мысли на ее лице появилась улыбка. Он шутил. Конечно же, он шутил.
– Эмили, – Дин явно не шутил, – ты не можешь…
Как мим, он обрисовал руками ауру вокруг ее тела. Обнаженные плечи, слишком большая грудь, слишком широкие бедра, готовые разойтись на талии швы бирюзового платья, которое плохо скрывало выпуклый живот.
Вот почему бабушка вязала крошечный свитер. Вот почему отец не выпускал ее из дома последние четыре месяца. Вот почему директор вышвырнул ее из школы. Вот почему с ней разорвали всякие связи Клэй, Нардо, Рики и Блейк.
Она была беременна.
Наконец Дин снова нашел слова.
– Что скажет твоя мать?
Эмили колебалась, пытаясь справиться с бременем позора, которым ее только что покрыли, – того же позора, с которым она жила с тех пор, как впервые прошел слух, что она больше не хорошая девочка с многообещающим будущим, а плохая девочка, которая дорого заплатит за свои грехи.
Она спросила:
– С каких это пор вы так волнуетесь о моей матери? Она ведь всего лишь винтик в порочной системе?
Ее тон был более резким, чем она рассчитывала, но ее гнев был неподдельным. Он говорил в точности как ее родители. Как директор. Другие учителя. Ее пастор. Ее бывшие друзья. Они все были правы, а Эмили ошибалась, ошибалась, ошибалась.
Она произнесла слова, которые должны были ранить его больше всего:
– Я верила в вас.
Он хмыкнул.
– Ты слишком юна, чтобы иметь надежную систему верований.
Эмили прикусила губу, с трудом сдерживая гнев. Как она раньше не замечала, что он по уши полон дерьма?
– Эмили, – он снова печально покачал головой, надеясь унизить ее настолько, что она сдастся. Он не беспокоился о ней – на самом деле нет. Он не хотел иметь с ней дела. И уж точно не хотел, чтобы она устраивала сцены на выпускном. – Ты огромная. Ты только выставишь себя на посмешище. Иди домой.
Она не собиралась идти домой.
– Вы говорили, что мы должны спалить мир дотла. Вот что вы говорили. Спалите все это. Начните заново. Постройте что-нибудь…
– Ты ничего не строишь. Очевидно, ты просто хочешь выкинуть какой-нибудь номер, чтобы привлечь внимание своей матери. – Он сложил руки на груди. Взглянул на часы. – Повзрослей, Эмили. Время эгоизма прошло. Ты должна подумать о…
– О чем я должна подумать, Дин?