Дорога к счастью. Владимир Васильевич Киреев
молчишь? – нахмурившись спросила колдунья.
– Тяжело мне, Луана, – сказала Авдотья.
– Вижу. Когда легко, ко мне не приходят.
Авдотья вдруг оживилась и торопливо рассказала ей о том, что поведала Мария.
– Ха! – злорадно ухмыльнулась старуха. – Вот уж эта Глашка, не баба, а бестия, многие в селе на нее обижаются.
Она покряхтела, подымила трубкой и, взглянув исподлобья на притихшую Авдотью, скрипучим голосом проговорила:
– Ладно, так и быть, помогу я тебе. Иди домой. Только завтра принеси мне фунта три гречи, а то нам совсем жрать нечего.
Авдотья, не отрывая взгляда от мерцающих в печи углей, медленно встала и, повернувшись к двери, вышла из хаты.
Дома она долго мыла руки и лицо. И все никак не могла отмыть. Ей казалось, что она покрылась слоем грязи и пыли в хате колдуньи.
Уже и ночь наступила. Пришел сын, попил молока и улегся на полатях, а она все сидела за столом, сцепив перед собой руки. Перед глазами время от времени возникал образ старухи с трубкой, грязные дерюги и закопченные стены хаты. Уже было ближе к полуночи. Авдотья не на шутку встревожилась, но наконец заскрипели ворота, и телега медленно въехала во двор.
– Ну, слава богу, – перекрестилась она и стала накрывать на стол.
Еремей долго мылся на улице, потом вошел в хату.
– Что случилось? – ехидно спросила она.
– У телеги колесо отвалилось и ось сломалась. Хорошо, Моисей Кириенко следом ехал, помог, не бросил в беде. Пока новую делали, ночь пришла, – хмуро ответил муж.
– Садись, ешь.
Еремей ел молча, она сидела напротив и смотрела на него.
– Ну, рассказывай, что у тебя с Глафирой, – нарушила молчание Авдотья.
Еремей перестал жевать и напрягся в ожидании.
– Какой Глафирой?
– Надо же, он Глафиру не знает!
– Что ты выдумываешь? Мне только этого не хватало.
– Я тебя со временем и сама бы уличила, но спасибо, добрые люди подсказали.
Еремей продолжал молча есть.
– Ты что, оглох?
– Что ты ко мне пристала, как банный лист? – попытался возмутится Еремей.
– Думаешь, никто не видел, когда ты к ней приставал?
У Еремея похолодел затылок. Он поднялся с лавки и посмотрел жене в глаза, пытаясь понять, что она от него хочет.
– Ну, было один раз, выпивали за поскотиной, так все там были, и Ефим, и Степка.
– Сегодня к колдунье ходила, – с издевкой проговорила Авдотья.
– Зачем? – удивился Еремей.
– Порчу навела на твою Глашку.
– Тьфу! – сплюнул он. – Ну и дура!
3
На следующий год весной бурмистр приехал в деревню Михайловка, встал в центре и повелел той половине, что по левую руку, оставаться на месте, а той, что по правую, переселяться в сторону Ларневска. Против пана не попрешь. Разоренные, ревущие от безысходности люди двинулись на новые земли и стали строить деревни Ивановка и Ермолинка.
Потом появились деревни