Лента жизни. Игорь Игнатенко
порыве юноши отец узрел лишь ересь.
И слышит Иоанн сыновний стон:
«Я не виню тебя, земной мой господин…
Ко Господу иному отлетаю…
Живи, коль можешь, сберегая Русь…
Не став царем, я остаюсь твой сын…
Любя, твой грех смиренно я прощаю…
Коль может Бог, тебя простит он пусть…»
Холодной, словно лед, дрожащею рукой
Царь заслонил глаза, рыдая глухо.
Король с доски упал… Царь навсегда затих…
Род Рюриков ушел на вечный с ним покой.
Феодор сын не в счет. Безвольная проруха…
Он Годунову власть вручит из рук своих.
Так умер Иоанн Четвертый, Грозный царь,
Не испытав раскаянья при смерти,
Заложник властолюбья и тиранства.
Тому, кто скажет людям: «Это было встарь…»,
Припомните иных тиранов, и не верьте,
Что время их ушло. Грозней нет постоянства.
За честь свою он поднял пистолет,
Себя на смерть тем самым обрекая,
И умер, никого не упрекая,
Во цвете сил, во славе зрелых лет.
Подумайте! Ну, разве не арап?!
Сподобленный стать светочем России,
Ее пророком и ее мессией,
За честь жены скончаться был он рад.
А вышло так, что спас свою он честь,
И честь жены, и честь своей Отчизны,
Но горький ропот давней укоризны
Не отвести, как траурную весть.
И до сих пор в метельных февралях
Нам слышится напутствие поэта…
Он был певцом любви, восторга, света,
И потому погиб, а не зачах.
Он и за гробом ищет продолженья
В родимом слове, в перелисте книг.
Что смерть Поэта? – это только миг.
Его явленье – вечности служенье.
Через годы, через горе,
через смерти и утраты,
через сопки, буреломы,
дерзновенностью высок,
на Амур пришел с ватагой —
он в удачу верил свято,
свято он в Россию верил,
в путь России на восток.
Атаман Василий круто
здесь вершил людские судьбы.
Там, где сила, – там и правда.
Богатеть, да чтоб с умом.
И костер на устье Зеи
разожгли устало люди,
чтобы здесь, где лягут кости,
встал потом станичный дом.
Генерал-губернатор, ответь:
тяжело ли тебе бронзоветь
на амурском крутом берегу,
видеть вольную воду, шугу,
крепь торосов, весной ледоход?
Помнить, как в приснопамятный год,
указуя державным перстом,
ты сказал на века: «Здесь наш дом!
А великий китайский сосед
будет другом на тысячи лет».
Здесь скрепил своей подписью ты
договора в Айгуне листы.
Ты молчишь…
Ты сурово глядишь
на Амур, на прибрежный камыш.
Над тобою, как будто