Смеющийся дом. Первая книга из серии «Смеющийся дом». Юлия Ивановна
времени намочи слегка волосы на голове. Повесь полотенце через плечо. И выходи. Предупреждаю: прими устойчивое положение.
Нинуля моя заливисто смеется, представляя себе натиск деток.
– Намочила? Полотенце закинула? Ваш выход, мадам! Все, выходи. – Мне слышно, как дети тарабанят в дверь. – Але? Нина, выходи уже!
Мое ухо уловило звук открывающейся защелки. Ниночка забыла в суете выключить динамик. Я все слышу в аудио: топот ног, шум, возня, одновременный разговор нескольких деток. И шум не удаляется. И телефон не отключается. И детвора облепила свою любимую мамочку. Сработало! Ниночка, внучки, благословенного вам дня.
Контролирую дальше детские сборы. Неожиданно Тихон подпрыгивает вверх, привлекая к себе всеобщее внимание, и кричит, то есть объявляет:
– Внимание! Тишина в студии! Говорит Большой Падун Чан-Ручей Щучье! Звонок папы с вахты!
Мы стали собираться вокруг глашатая. Сын, нажав кнопку разговора, поджидал всех нас. Убедившись, что семья в сборе, начал отвечать:
– Але! Папа, привет. Да вот, собираемся потихонечку. Все как всегда. Нет, никто не болеет, двоек не получает, деньги и еда есть.
Старший сын обмяк лицом и сменил интонацию. Голос его теперь звучал не утвердительно, а просительно:
– Пап! Мы так соскучились. Давай приезжай к нам, а?
Не знала я, что сын мужу на жалость давить начнет. Начинаю показывать Тише различные запрещающие жесты. Детвора моя стала смеяться: больно стала похожа я на футбольного судью. Не хватало только желтой карточки в руке! Вот и она. Правда, не желтая, а красная. Подхватила со шкафчика маленькое дамское зеркальце. Было оно снаружи инкрустировано красными завитушками. Встала позади Тихона, играя сейчас на публику. Сын продолжал говорить отцу о том, как нам его не хватает. Как братьев не отпускает мама без папы на байк-шоу, и т. д. и т. п. Я поднесла кулачок боком к своим губам. Дунула в несуществующий свисток. Встала сбоку от сына. И вскинула из-за спины вверх красное зеркальце, смотря ему в глаза.
Дети покатились со смеху. А я так и стояла, широко расставив ноги, с поднятой вверх «красной карточкой». Тихон все понял и начал закругляться:
– Ты не слушай меня, пап. Нормально все у нас. Просто без тебя наше «нормально» – это не полное «нормально»!
Через включенную громкую связь мы услышали довольный папин смех, после которого наступила краткая пауза, и муж попросил:
– Ксюша, деточки мои родные. Я вас люблю. Помолитесь за меня, грешного. Пока. – Короткие гудки понеслись по эфиру.
Дети мои притихли. Так не пойдет. Надо их отвлечь. Говорю:
– Все слышали? Папа просит помолиться за него, – и первая совершаю крестное знамение. – Господи, спаси и помилуй раба Твоего Андрея.
Дети вздохнули, помолились и пошли за рюкзаками. Верочка воодушевилась. Она встала перед святым углом, покрестилась:
– Боже, милостив буди папе, грешному.
Все, кто это услышал, стали улыбаться. Потому что не принято именно так молиться за человека.
Я благословляю* детей на дорожку.
Глава