Половинки. Татьяна Ткачук
Лин подошла ближе и тихо спросила:
– Кто он, братец? Он сказал, что довольно известный…
– Ты что, с ним разговаривала?! – метнул в нее острый взгляд Дон Гу.
– Ну… Скорее, это он со мной разговаривал… – потупилась девушка, держа пластиковую чашку в обеих руках.
– Что он хотел от тебя?
– Н-ничего… просто разговаривал…
– Ничего не скрываешь от меня?
– Нет, что ты, брат! Что я могу скрывать?
– Запомни хорошенько, сестра: ты должна забыть этого человека! И никогда, ни при каких обстоятельствах, не вспоминать его. И никому не говорить о том, что когда-то ты его видела! Ты поняла меня?
– Да, конечно! – закивала девушка. – Я поняла тебя, братец! А… Кто он? И почему он здесь?
– Я уже говорил тебе, чтобы не спрашивала! – но все же ответил. – Не знаю! Какой-то айдол, кажется. Из этих, знаменитостей!.. Просто заказчику нужно… – и он резко замолчал, поняв, что только что чуть не проговорился. – Так, всё! Ты что собиралась делать?
– Посмотри, ему плохо! – Девушка поставила чашку на стул и пододвинула его ближе к кровати. – Попробую сбить температуру! …Брат… это оттого, что ты его ударил по голове? – Мэй Лин смотрела глазами испуганного олененка, и мужчина почувствовал что-то вроде вины, но тут же грубо оборвал ее:
– Много болтаешь! Делай то, что хотела! – и, резко развернувшись, ушел из комнаты, бросив на ходу. – Поеду, привезу еды!
Вскоре на улице заурчал мотор его старенькой, но еще достаточно крепкой машины, и все стихло.
За пыльным окном комнаты уже стемнело, и девушка зажгла фонарь, оформленный в виде старинной керосиновой лампы.
Электричество они с братом старались не зажигать, опасаясь, что свет в окнах заброшенного дома может вызвать подозрения. Да и лампочек, чтобы вкрутить их в патроны, Дон Гу не привез.
Сейчас же, поставив фонарь поближе, на стул, чтобы он освещал фигуру больного, девушка со вздохом намочила тряпку и осторожно принялась обтирать осунувшееся лицо парня.
– Кто же ты? – негромко спросила она, не ожидая никакого ответа, чтобы только создать впечатление, что она не одна в этом пустом темном доме. Мэй Лин присела на край кровати, вглядываясь в лицо человека, лежащего перед ней.
Несомненно, он был красив. Это было видно даже сейчас, когда нездоровый румянец покрывал измученное болезнью лицо. И фигура у него была что надо – испачканная пребыванием в подвале рубашка обрисовывала широкие плечи и узкую талию, кубики на животе, а расстегнутый воротник обхватывал длинную стройную шею.
Парень, конечно, был не юн – скорее, к тридцати, но в великолепной физической форме, достигнутой, вероятно, многолетними занятиями спортом.
Хотя девушка тут же вспомнила, как в самый первый день, там, в подвале, будучи связанным по рукам и ногам, он обронил фразу: «Я – танцор».
Интересно, кто его сестра? – подумала девушка, выжимая вновь смоченную тряпку и легкими касаниями проходя по высоким скулам и лбу. На щеках и подбородке